Екатерина - [29]
В 43‑м году Трубецкой шел против контракта с английскими купцами на мундирование ими ввозным грубым сукном полков гвардейских, армейских, артиллерии и флота.
«Братья Бестужевы, — писал из Петербурга в Лондон английский посланник Кириль Уэйч, — достойны получать осязательные доказательства милостивого расположения к ним его величества».
В серебряной чернильнице отражалось пыльное небо.
Бестужев хрустнул длинными пальцами.
— Ваше величество, слыханое ли в свете дело…
Елисавета сердито обглядывала свой маленький зеленый башмак с тупым носом.
— …слыханое ли в свете дело, чтобы бесхарактерный чужеземец инструктировал иностранную политику и внутренние дела Российской Империи?
Вице-канцлер обвел непонятными щелками господ сенаторов.
Лучи пыльного весеннего солнца ложились на стену, на чернильницы, на кафтаны с блестящими пуговицами, на белые вонючие парики.
Может быть, только детские глаза видят весну. Поэтому-то, выйдя в юность и еще более того — в средние годы, начинаем мы вдруг удивляться, что и ручьи скучно журчат, и сосульки невесть куда подевались, и апрельское солнце не так светит, как четверть века тому назад.
Елисавете было тридцать пять. Она явилась в сенат невыспанная и с желудком, тяжелым от пирогов пряженых, от печенки в опонях с кишечки наливные, от порося рассольного и утя жаркого под огурцы, залитых сладким токаем.
Лучи, озарявшие квадратную комнату, представлялись ей пыльными, сенаторы — дураками, Трубецкой Никита — пронырой, Бестужев — скучным злодеем.
Не дав вице-канцлеру закончить липучую фразу, как «Шетардий похвалялся перед своим двором, что сам, де, он проектировал российские политические ответы», — Елисавета шумно поднялась высочайшей своею особой с императорских кресел:
— Больше не хочу, сударь, ваших жалузий слушать, потому что все это ложь, вытекающая от врагов маркиза, среди которых, сударь, и вы.
И стала оправлять юбку растопыренными пальцами.
Никите Юрьевичу Трубецкому померещилось, будто темные нитки бестужевских губ образовали улыбку.
— Ваше величество, — сказал вице-канцлер, — дозвольте мне представить доказательство, что слова мои есть сущая и необспоримая правда; а если ваше высочайшее милосердие и далее распространится, дозвольте представить экстракты из таких дел маркиза Шетардия, которым и примеров нет в целом свете.
3
Белые лошади, давя гусей и уток, плавающих в жирных лужах, несли вскачь по московским улицам императорскую карету.
Елисавета иначе не ездила: две ли версты, две ли тысячи верст, по деревенским ли улицам Москвы, по излучинам ли степных дорог, по снегу ли, по грязи, по пылище, по равнине или в косогор — все вскачь.
— Воры! Плуты! Спесь гишпанская, а спины холопьи, — честила она своих сенаторов.
— Тоби, Лиза, до сэнату ездите нечого. Кынь, право, ему казаться, — посоветовал обер-егермейстер с египетскими глазами, — вон тоби только в сердце приводит.
Когда Фике впервые увидела обер-егермейстера Разумовского, высившимся над императрицей, он показался ей самым красивым мужчиной в свете.
— Как скажет Бестужев «Отечествие! Россия!», — передразнила Елисавета вице-канцлера, — так морды у всего сената и окаменяют.
Разумовский, потягиваясь в широких плечах, повторил свой совет «помэншэ буваты у сэнати».
Коровы и свиньи с жестоким мыком и визгом кидались от плюющихся лошадиных морд к сторонам, ломая и валя плетни, колья и некрашеные заборы, огораживающие московские пустыри, луга, сады и огороды.
Москва ругалась.
Императрица ругалась:
— Только в том и упражняются, что каменные рыла творить. Герои из римской гистории! — и, уцепив Разумовского за бриллиантовую пуговицу, спросила: — Помнишь, Алеша, когда родитель мой Петр Алексеевич… Да где тебе, дурню, помнить! Ты, стало, тогда еще в Лемешах у себя общественные стада пас.
Разумовский родился в 1709 году в деревне Лемешы, на 9‑й версте по старому тракту из Козельца в Чернигов.
Мальчишкой он действительно пас коров. Потом пел в церкви близкого села Чемеры. А в Петербург был привезен неким полковником Вишневским, любителем пения.
Елисавета, крутя бриллиантовую пуговицу обер-егермейстера, стала рассказывать, как родитель ее Петр Алексеевич дозволил крепостным людям по собственной охоте от помещиков отходить и в армию вступать.
— Все народы тогда перед Россией дрожали. Ох мне, баба! Где б, Алеша, на статуй этих сенаторов сколько-нибудь силы взять?
Когда дочь Петра села на родительский престол, «между крепостными распространился слух, что опять позволено им подавать записываться в вольницу, и они порознь и целою толпою стали подавать императрице просьбы о принятии в военную службу; другие прямо бежали от помещиков для поступления в солдаты».
Вспомнив про это, разумеется, не в форме исторической цитаты, Елисавета вскинулась:
— А они, сенаторы-диаволы, герои римские, что на это? Что?
— Кынь думаты, Лиза. Бэз користи для отечества, все жизненные спирты себе перетревожишь, — сказал Разумовский любимою фразой кузыны Маврутки.
— Как же не перетревожишь, коли они, герои римские, диаволы, всем сенатом, Алеша, порешили плетьми да батогами на площадях народ подлый потчевать, а которые просьбы ко мне писали, тех чтоб в Сибирь гнать на вечную работу. Ох, диаволы! Ох, статуи! Ох, воры!
В 1928 году в берлинском издательстве «Петрополис» вышел роман «Циники», публикация которого принесла Мариенгофу массу неприятностей и за который он был подвергнут травле. Роман отразил время первых послереволюционных лет, нэп с присущими времени социальными контрастами, противоречиями. В романе «Циники» все персонажи вымышленные, но внимательный читатель найдет аллюзии на современников автора.История одной любви. Роман-провокация. Экзотическая картина первых послереволюционных лет России.
Анатолий Борисович Мариенгоф (1897–1962), поэт, прозаик, драматург, мемуарист, был яркой фигурой литературной жизни России первой половины нашего столетия. Один из основателей поэтической группы имажинистов, оказавшей определенное влияние на развитие российской поэзии 10-20-х годов. Был связан тесной личной и творческой дружбой с Сергеем Есениным. Автор более десятка пьес, шедших в ведущих театрах страны, многочисленных стихотворных сборников, двух романов — «Циники» и «Екатерина» — и автобиографической трилогии.
В издание включены романы А. Б. Мариенгофа «Циники» и «Бритый человек». Впервые опубликованные за границей, в берлинском издательстве «Петрополис» («Циники» – в 1928 г., «Бритый человек» – в 1930 г.), в Советской России произведения Мариенгофа были признаны «антиобщественными». На долгие годы его имя «выпало» из литературного процесса. Возможность прочесть роман «Циники» открылась русским читателям лишь в 1988 году, «Бритый человек» впервые был издан в России в 1991-м. В 1991 году по мотивам романа «Циники» снял фильм Дмитрий Месхиев.
Анатолий Мариенгоф (1897–1962) — поэт, прозаик, драматург, одна из ярких фигур российской литературной жизни первой половины столетия. Его мемуарная проза долгие годы оставалась неизвестной для читателя. Лишь в последнее десятилетие она стала издаваться, но лишь по частям, и никогда — в едином томе. А ведь он рассматривал три части своих воспоминаний («Роман без вранья», «Мой век, мои друзья и подруги» и «Это вам, потомки!») как единое целое и даже дал этой не состоявшейся при его жизни книге название — «Бессмертная трилогия».
В этот сборник вошли наиболее известные мемуарные произведения Мариенгофа. «Роман без вранья», посвященный близкому другу писателя – Сергею Есенину, – развенчивает образ «поэта-хулигана», многие овеявшие его легенды и знакомит читателя с совершенно другим Есениным – не лишенным недостатков, но чутким, ранимым, душевно чистым человеком. «Мой век, мои друзья и подруги» – блестяще написанное повествование о литературном и артистическом мире конца Серебряного века и «бурных двадцатых», – эпохи, когда в России создавалось новое, модернистское искусство…
Анатолий Борисович Мариенгоф родился в семье служащего (в молодости родители были актерами), учился в Нижегородском дворянском институте Императора Александра II; в 1913 после смерти матери переехал в Пензу. Окончив в 1916 пензенскую гимназию, поступил на юридический факультет Московского университета, но вскоре был призван на военную службу и определен в Инженерно-строительную дружину Западного фронта, служил заведующим канцелярией. После Октябрьской революции вернулся в Пензу, в 1918 создал там группу имажинистов, выпускал журнал «Комедиант», принимал участвие в альманахе «Исход».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Привет тебе, любитель чтения. Не советуем тебе открывать «Реквием» утром перед выходом на работу, можешь существенно опоздать. Кто способен читать между строк, может уловить, что важное в своем непосредственном проявлении становится собственной противоположностью. Очевидно-то, что актуальность не теряется с годами, и на такой доброй морали строится мир и в наши дни, и в былые времена, и в будущих эпохах и цивилизациях. Легкий и утонченный юмор подается в умеренных дозах, позволяя немного передохнуть и расслабиться от основного потока информации.
Украинский прозаик Владимир Дарда — автор нескольких книг. «Его любовь» — первая книга писателя, выходящая в переводе на русский язык. В нее вошли повести «Глубины сердца», «Грустные метаморфозы», «Теща» — о наших современниках, о судьбах молодой семьи; «Возвращение» — о мужестве советских людей, попавших в фашистский концлагерь; «Его любовь» — о великом Кобзаре Тарасе Григорьевиче Шевченко.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Роман шведских писателей Гуннель и Ларса Алин посвящён выдающемуся полководцу античности Ганнибалу. Рассказ ведётся от лица летописца-поэта, сопровождавшего Ганнибала в его походе из Испании в Италию через Пиренеи в 218 г. н. э. во время Второй Пунической войны. И хотя хронологически действие ограничено рамками этого периода войны, в романе говорится и о многих других событиях тех лет.
Каким был легендарный властитель Крита, мудрый законодатель, строитель городов и кораблей, силу которого признавала вся Эллада? Об этом в своём романе «Я, Минос, царь Крита» размышляет современный немецкий писатель Ганс Эйнсле.