Екатерина - [16]
Падал снег.
Фике то и дело прижимала горячие пальцы к стеклу. Когда пальцы охлаждались, она клала их на пылающие глаза. Но это не помогало.
Башня Роланда высилась, опушенная снегом. Она казалась тенью. Поднявшейся тенью. Тенью, оторвавшейся от земли. Скамеечки, стоящие на берегу ледяной речки, походили на белых четвероногих зверьков.
Падал снег. В темном небе появились звезды, маленькие и большие. Подобно людям и животным, были одинокие звезды, были звезды, имеющие спутников в своем медленном движении по небу, и звезды, сбившиеся в кучки.
«У наследника русского престола глаза, как звезды», — подумала Фике. Она забыла, что у Петра Федоровича бесплечее тело, похожее на длинную-длинную шею.
В комнату заглянула Бабет Кардель. Обнаружив свою воспитанницу застывшей у окна, неулыбающейся, с взором, устремленным в звездное небо, Бабет на цыпочках подкралась к ней и, нежно обняв за низкую талию, прошептала в пылающее ухо:
— А я знаю, о ком вы мечтаете! — и с прехитрой улыбкой назвала имя красивого двадцатичетырехлетнего офицера.
Фике с неподдельным удивлением взглянула на простодушную толстуху.
— Как вам только могли придти в голову, мадмуазель Бабет, такие несуразности!
— Ну, ну, не скрытничайте.
— Вы прямо смешны мне, мадмуазель, — отрезала Фике и с такой презрительной гримасой вышла из комнаты, что обескураженная толстуха и в самом деле сочла свою догадку несуразностью.
«Вот дура! — думала Фике, в медлительной важности минуя галерею с цветными стеклами, — толстая слепая дура».
4
Прошло трое суток, а с Фике никто не говорил о письме обер-гофмаршала Брюммера. Она лишилась сна и аппетита. Она даже перестала улыбаться.
«Августейшая императрица желает, чтобы Ваша Светлость в сопровождении принцессы, Вашей дочери, прибыли возможно скорее и не теряя времени, в Россию», — эта фраза ни на минуту не выходила из головы.
«Господи, ведь в письме же совершенно ясно сказано „не теряя времени“, а они вот уже третьи сутки как запираются в кабинете и все о чем-то совещаются. Всесильный Бог, о чем тут можно совещаться? О чем говорить? Что обсуждать?» — думала она, до боли сжимая ладонями свои слишком высокие виски.
Был день, когда Фике ела свиные котлеты, гуляла по Цербсту, ложилась в кровать и садилась на ночную вазу в короне, совершенно явственно ощущая ее холодок, ее тяжесть. У Фике даже слегка уставала шея. Но какая это была приятная усталость. А теперь!.. «Боже мой, Боже мой!» — и воспаленные глаза цербстской мученицы уже видели эту прекрасную тяжелую русскую корону то на дочери французского короля, то на сестре Фридриха II, то на саксонской принцессе, то, и это было подлинное безумие, на голове толстухи Бабет, которая злоумышленно прочила свою воспитанницу в жены ничтожному прусскому офицеришке.
Фике не выдержала и пошла к матери разговаривать.
— Это я. Разрешите войти, — сказала Фике не своим тоном.
— Входите, сударыня.
Иоганна-Елисавета рассматривала куклу, только что полученную из Парижа. Кукла была причесана и одета по самой последней моде.
Фике вкрадчивыми шагами приблизилась к матери.
Та, не выпуская куклы из рук, спросила:
— Вы очень беспокоитесь? Вы умираете от любопытства, сударыня?
— Да, конечно, — ответила Фике, улыбаясь.
Еще ни разу в жизни ей не было так трудно улыбаться.
— Письмо, полученное из Петербурга, волнует не одну меня. Оно волнует всех в доме.
— А что говорят о нем? — рассудила поинтересоваться Иоганна-Елисавета, продолжая рассматривать фасон маленьких фижм цвета железа, тронутого ржавчиной. — Не правда ли, сударыня, эта кукла божественно одета? Разве могли бы немцы или англичане сшить нечто подобное? Французы — народ богоизбранный.
Фике согласилась. Хотя, надо сознаться, у нее было желание несколько уточнить афоризм матери, т. е. сказать, что «эти слова, конечно, сама истина, но только в отношении французских портних, а не всех французов». Несгибающаяся девица уже считала богоизбранным народом русских варваров.
— Что же говорят, сударыня, о петербургском письме у нас в доме?
— Всякие пустяки.
— А вы, сударыня, что вы об этом думаете? Что, по-вашему, в нем заключается?
— В нем заключается…
Ах, Фике очень хотелось бы в эту минуту не показать волнения; однако не все сразу дается. Мы всего-навсего люди. Никто из нас не родится великим поваром, великим философом или великим притворщиком. Но жизнь относительно милостива. Своим избранникам она имела обыкновение предоставлять довольно широкие возможности совершенствоваться в направлениях, отвечающих их желаниям. Цели же бывают легкие и трудные. Поговорим об избранниках, потому что эта книга, к сожалению, посвящена им. Итак, мы считаем, например, что избраннику гораздо легче было вырасти в порядочного человека, чем стать порядочным негодяем. Для второго, нам кажется, требовалось затратить несравненно больше усилий, настойчивости и времени. А любители парадоксов, может быть, добавят: и таланта!
На вопрос цербстской княгини Фике с волнением ответила:
— В нем заключается приглашение русской императрицы. Вас и меня зовут в Россию.
— Откуда вам это известно, друг мой?
Фике несколько растерялась; нельзя же признаться, что брызгала левым глазом в обер-гофмаршальское послание.
В 1928 году в берлинском издательстве «Петрополис» вышел роман «Циники», публикация которого принесла Мариенгофу массу неприятностей и за который он был подвергнут травле. Роман отразил время первых послереволюционных лет, нэп с присущими времени социальными контрастами, противоречиями. В романе «Циники» все персонажи вымышленные, но внимательный читатель найдет аллюзии на современников автора.История одной любви. Роман-провокация. Экзотическая картина первых послереволюционных лет России.
Анатолий Борисович Мариенгоф (1897–1962), поэт, прозаик, драматург, мемуарист, был яркой фигурой литературной жизни России первой половины нашего столетия. Один из основателей поэтической группы имажинистов, оказавшей определенное влияние на развитие российской поэзии 10-20-х годов. Был связан тесной личной и творческой дружбой с Сергеем Есениным. Автор более десятка пьес, шедших в ведущих театрах страны, многочисленных стихотворных сборников, двух романов — «Циники» и «Екатерина» — и автобиографической трилогии.
В издание включены романы А. Б. Мариенгофа «Циники» и «Бритый человек». Впервые опубликованные за границей, в берлинском издательстве «Петрополис» («Циники» – в 1928 г., «Бритый человек» – в 1930 г.), в Советской России произведения Мариенгофа были признаны «антиобщественными». На долгие годы его имя «выпало» из литературного процесса. Возможность прочесть роман «Циники» открылась русским читателям лишь в 1988 году, «Бритый человек» впервые был издан в России в 1991-м. В 1991 году по мотивам романа «Циники» снял фильм Дмитрий Месхиев.
В этот сборник вошли наиболее известные мемуарные произведения Мариенгофа. «Роман без вранья», посвященный близкому другу писателя – Сергею Есенину, – развенчивает образ «поэта-хулигана», многие овеявшие его легенды и знакомит читателя с совершенно другим Есениным – не лишенным недостатков, но чутким, ранимым, душевно чистым человеком. «Мой век, мои друзья и подруги» – блестяще написанное повествование о литературном и артистическом мире конца Серебряного века и «бурных двадцатых», – эпохи, когда в России создавалось новое, модернистское искусство…
Анатолий Борисович Мариенгоф родился в семье служащего (в молодости родители были актерами), учился в Нижегородском дворянском институте Императора Александра II; в 1913 после смерти матери переехал в Пензу. Окончив в 1916 пензенскую гимназию, поступил на юридический факультет Московского университета, но вскоре был призван на военную службу и определен в Инженерно-строительную дружину Западного фронта, служил заведующим канцелярией. После Октябрьской революции вернулся в Пензу, в 1918 создал там группу имажинистов, выпускал журнал «Комедиант», принимал участвие в альманахе «Исход».
Анатолий Мариенгоф (1897–1962) — поэт, прозаик, драматург, одна из ярких фигур российской литературной жизни первой половины столетия. Его мемуарная проза долгие годы оставалась неизвестной для читателя. Лишь в последнее десятилетие она стала издаваться, но лишь по частям, и никогда — в едином томе. А ведь он рассматривал три части своих воспоминаний («Роман без вранья», «Мой век, мои друзья и подруги» и «Это вам, потомки!») как единое целое и даже дал этой не состоявшейся при его жизни книге название — «Бессмертная трилогия».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие исторического романа итальянской писательницы разворачивается во второй половине XV века. В центре книги образ герцога Миланского, одного из последних правителей выдающейся династии Сфорца. Рассказывая историю стремительного восхождения и столь же стремительного падения герцога Лудовико, писательница придерживается строгой историчности в изложении событий и в то же время облекает свое повествование в занимательно-беллетристическую форму.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу романов Владимира Ларионовича Якимова положен исторический материал, мало известный широкой публике. Роман «За рубежом и на Москве», публикуемый в данном томе, повествует об установлении царём Алексеем Михайловичем связей с зарубежными странами. С середины XVII века при дворе Тишайшего всё сильнее и смелее проявляется тяга к европейской культуре. Понимая необходимость выхода России из духовной изоляции, государь и его ближайшие сподвижники организуют ряд посольских экспедиций в страны Европы, прививают новшества на российской почве.
Владимир Войнович начал свою литературную деятельность как поэт. В содружестве с разными композиторами он написал много песен. Среди них — широко известные «Комсомольцы двадцатого года» и «Я верю, друзья…», ставшая гимном советских космонавтов. В 1961 году писатель опубликовал первую повесть — «Мы здесь живем». Затем вышли повести «Хочу быть честным» и «Два товарища». Пьесы, написанные по этим повестям, поставлены многими театрами страны. «Степень доверия» — первая историческая повесть Войновича.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.