Эхнатон. Паутина. Вернуться, чтобы быть повешенным. Вердикт. Нежданный гость. Возвращение к убийству. Тройное правило - [12]

Ты судишь с лету — и не видишь сути.

В тень отступив, не ослабел Амон.

Пусть восемь главных храмов в запустенье,

пусть наши земли отошли в казну,

но мощь Амона этим не сломить —

когда воротится, он разберется

и с ревностью честолюбивых женщин,

и с преклонением юнцов, и с безрассудным

и дерзостным отступником-царем.

О нет, Амон насмешек не потерпит.

И трудятся жрецы его во мраке

не хуже, чем при свете. Пусть покуда

безумец молодой свой украшает город —

еще последнее не прозвучало слово.

Занавес.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Шесть месяцев спустя. Царская беседка в Ахетатоне, легкая, воздушная, украшенная изображениями животных и птиц, с верандой, выходящей к Нилу. Вдоль стен — большие кувшины из расписного фаянса и ложе. В центре — небольшой помост, на нем золотые кресла и табуреты. На одном из них расположилась Нефертити. Эхнатон, одетый в простые льняные одежды, наносит последние мазки на ставшее сегодня знаменитым скульптурное изображение головы Нефертити[31].

ЭХНАТОН

(делает шаг назад и долго рассматривает свою работу, переводя взгляд с Нефертити на ее портрет)

Вот так и так…

(Возвращается на прежнее Место, наносит последний мазок, затем качает головой.)

Я сделал все, что мог, Атон свидетель.

НЕФЕРТИТИ

Уже готово?

ЭХНАТОН

Да.

НЕФЕРТИТИ

Могу я посмотреть?

Эхнатон не отвечает. Нефертити спускается вниз и становится рядом с ним.

О!

ЭХНАТОН

(отвернувшись)

Я сделал все, что мог, но это

не то, что я хотел, не то,

что видел я.

НЕФЕРТИТИ

Но это так прекрасно…. так прекрасно…

ЭХНАТОН

Нет-нет, совсем не то, совсем не так…

(в возбуждении мечется по беседке)

НЕФЕРТИТИ

(мягко)

Ты так всегда твердишь — но ведь напрасно!

ЭХНАТОН

Нет, ты меня не понимаешь, это —

совеем не то, что вижу я.

(Склоняет голову.)

Вот если бы ты знала, только знала…

она должна была бы — ну, такая…

Я разобью ее…

НЕФЕРТИТИ

(становясь между ним и статуэткой)

Нет, нет. Я не позволю.

Я голову мою разбить не дам.

Она красивая. Пусть Бек посмотрит —

послушаем, что скажет он.

ЭХНАТОН

Бек хвалит все, чего бы я ни сделал. Льстить фараону — в этом мудрость жизни.

НЕФЕРТИТИ

Для всех, но только не для Бека.

Иные царедворцы таковы,

но Бек — он честен.

ЭХНАТОН

Пусть.

Мне ненавистен сам вид вот этой вещи.

НЕФЕРТИТИ

(накрывая статуэтку тканью)

Не надобно смотреть сюда до завтра,

а может, еще много-много дней.

Едва завершено творенье,

его ты начинаешь ненавидеть,

как все художники.

(С удивлением.)

Но это странно…

Когда ты создал красоту,

ты должен ею наслаждаться,

ты радоваться должен, всех вокруг

ты должен спрашивать: «Ну разве не прекрасно

мое творение?» Но ты

его готов разбить. Не понимаю…

(Эхнатон улыбается ей снисходительно, пытаясь успокоить. В голосе Нефертити внезапно появляется тоска.)

Но я не в силах ничего создать.

ЭХНАТОН

(мягко)

Зачем тебе? Ведь ты сама —

прекрасное создание искусства.

НЕФЕРТИТИ

Создание? Какое?

ЭХНАТОН

Красота.

НЕФЕРТИТИ

О нет! Вся красота — в твоих глазах,

в твоей душе и разуме и сердце.

В Египте много женщин есть

красивее меня…

ЭХНАТОН

Но для меня одна красавица на свете — Нефертити.

НЕФЕРТИТИ

(приподняв угол ткани, смотрит на статуэтку)

О да, я вижу.

(Опустив взгляд на свои руки.)

Должно быть, странно — что-то создавать. (Шевелит пальцами.)

ЭХНАТОН.

Прекрасны руки Нефертити, когда она

приветствует Атона на закате

и приглашает отдохнуть под рокот систра[32].

Я изваяю их из глины —

прекраснейшие руки Нефертити,

(Опускается на кушетку.)

но не сейчас — я так устал.

(Закрывает глаза, но через минуту открывает их и смотрит на Нефертити.)

Скажи мне, отчего ты так печальна?

НЕФЕРТИТИ

Я ничего создать не в силах

ни даже сына подарить тебе.

ЭХНАТОН

(приподнимаясь)

Любимая…

НЕФЕРТИТИ

(бросается к нему и, плача, падает на колени)

Пять девочек, пять дочерей у нас —

и некому наследовать корону

Двух Царств…

ЭХНАТОН

Не надо, нет. Пусть наше счастье

ничем не омрачится. Мы не сможем

любить мальчишку больше, чем дочурок —

Меритатон, Анхепатон…

НЕФЕРТИТИ

Но сына —

Тебе должна я подарить.

Ты знаешь, люди говорят такое…

(Понизив голос.)

Мол, это гнев Амона — оттого

у нас с тобой не будет сыновей.

ЭХНАТОН

Такое говорят в Ахетатоне?

НЕФЕРТИТИ

Нет, нет. А в Но Амоне — говорят!

ЭХНАТОН

(смеясь)

Все это выдумки жрецов Амона.

Их сила сломлена, их золото отняли,

отдав Атону, и теперь

им остается только сеять злобу,

что остается скорпиону — жалить!

(Махнув рукой.)

Пусть говорят!

НЕФЕРТИТИ

Но люди в это верят.

ЭХНАТОН

Лишь те, кто глуп, и те, кто слишком стар,

они Амону весь свой век служили,

им измениться трудно. Остальным

день ото дня любовь Атона

все очевидней.

(Мечтательно.)

Подданным моим жизнь дарую вместо смерти вольность

взамен сетей из дряхлых суеверий,

им красоту и истину несу

взамен былой вражды и угнетенья.

Все злое в прошлом, свет Атона

их озарил, теперь они

вольны жить в мире и ладу, свободны

от тени прошлого, от ужаса былого.

НЕФЕРТИТИ

По-твоему — они все это понимают?

ЭХНАТОН

Они глупы,

(Улыбается.)

их ум медлительней улитки,

но кто же из людей способен

свободе рабство предпочесть?

НЕФЕРТИТИ

(пожимает плечами)

Но Хоремхеб — он думает иначе!

ЭХНАТОН

(с любовью в голосе)

О, Хоремхеб всегда беду пророчит.

Он сущий ворон, этот Хоремхеб!

НЕФЕРТИТИ

(ревниво)

Но ты его так любишь, государь мой!

ЭХНАТОН

А отчего же ты его не любишь?

НЕФЕРТИТИ

Скорее, это он меня не любит.