Его сильные руки - [12]

– Я уверена, что ты не хочешь видеть меня невежественной, дядя Реджи, хотя и предпочитаешь, чтобы я почаще молчала, – справедливо заметила Энни. – Однако иногда важно разобраться в чем-либо, несмотря на то что факты порой бывают неутешительными. Разве человек может быть счастлив в неволе, даже если с ним хорошо обращаются? Я думаю, что если у рабов появится возможность получать образование, все они захотят стать свободными.

– Осмелюсь заметить, что отмена рабства связана с большой ответственностью за судьбу рабов, – сказал Реджи. – Более того, подобная попытка полностью разрушила бы экономику Юга.

– Изменения в экономике можно было бы проводить постепенно. Но это требует объединения всеобщих усилий, поскольку никакой человек в одиночку не способен на такое. – Говоря это, Энни имела в виду Ренара. Со вчерашнего вечера она постоянно думала о нем. Чувство надежности и восхищения, которое охватило ее в объятиях пресловутого разбойника, казалось ей осуществлением давней мечты. Она все еще не могла поверить в то, что целовалась с местным Робин Гудом.

– Дорогая мадемуазель Уэстон, – сказал капитан, поднимаясь с места и глядя на нее с высоты своего внушительного роста, – с чего вы взяли, что южане собираются вносить какие-либо изменения в свою жизнь? Уверяю вас, что большинство из них никогда не задумывалось по этому поводу. – Он подошел к Энни и с чувством пожал ей руку. – Я должен готовиться к швартовке, потому что мы войдем в порт менее чем через час. А на прощание хочу дать вам один совет, мадемуазель. Наслаждайтесь жизнью. Такая очаровательная, страстная и умная девушка, как вы, обязательно станет объектом мужских притязаний, едва войдет в высшее общество Нового Орлеана. – С этими словами он откланялся.

– Как он осмелился! – воскликнул Реджи, покраснев, как спелый помидор. – Как мог этот грубиян так свободно и откровенно выражаться в присутствии невинной девушки! Страстная! Объект мужских притязаний! Выражения из будуарной сцены дешевого французского романа! Как он позволяет себе так говорить в присутствии Энни?!

– Я вижу, что притворная стыдливость снова поднимает голову, – отряхивая крошки со своего бюста, сухо заметила Кэтрин. – Капитан Дюваль сказал правду, Реджинальд просто повторил это в более красочных выражениях, чем те, к которым он привык. Интересно, Реджи, чьи ушки невиннее – твои или Энни? Твои, по-моему, более девичьи.

– Тетя Кэтрин, – сказала Энни, – меня покоробило не от выражений капитана, а от его снисходительного тона. Неужели здесь нет никого, кто в состоянии думать о насущных проблемах и принимать меня всерьез? Этой стране нужно больше таких людей, как Ренар!

– Как Ренар? – откликнулся Реджи. – Но ведь он разбойник!

– Зато делает то, во что верит. В рамках закона он бессилен. И не говори мне, дядя, что ты согласен с капитаном!

– Разумеется, нет, Энни. Но в Англии, где живут цивилизованные люди, не существует таких неприятных явлений, как рабство, а соответственно подобных тем для застольных бесед с дамами.

– Я уж лучше умру, чем буду все время молчать и жеманно улыбаться, – заявила Энни, слизывая сахарную пудру с кончиков пальцев.

– Энни, юной леди не пристало выражаться так резко. И пожалуйста, возьми салфетку, – сделал ей замечание Реджи, будучи на грани раздражения.

Энни облизывала большой палец, когда вдруг подняла глаза и увидела Делакруа, который стоял на пороге салона с Боденом и смотрел на нее. Проклятый ловелас улыбался!

В салоне было полно пассажиров, многие из которых задержались за завтраком, чтобы дождаться появления Бодена, «героя дня», жестоко наказанного судьбой. И надо же было случиться такому, что насмешливый взгляд Делакруа остановился именно на ней и как раз в тот момент, когда она засунула палец в рот.

Она поспешно отвернулась от удивленного Делакруа и незаметно вытерла палец о салфетку, которая лежала у нее на коленях.

Энни была сконфужена и раздосадована, но любопытство вынудило ее снова взглянуть на дверь салона, чтобы выяснить, как Боден воспринял неприятную новость. В душе она надеялась, что он будет выглядеть довольно жалко. Однако казалось, он страдал от головной боли едва ли не сильнее, чем от жалости к себе по поводу проделки Лиса. «Браво, Ренар! Боден получил то, что заслуживает», – подумала Энни.

Она исподтишка, уголком глаза наблюдала за тем, как Делакруа и Боден направлялись к свободному столику, соседнему с ними. Все присутствующие в салоне молча следили за ними. Делакруа выглядел совершенно невозмутимым, будто ничто на свете его не интересовало. И Энни снова отметила про себя, что у него красивые ноги. Она вздохнула и отвернулась. Бездельнику незачем иметь такие ноги. Все равно он использует их лишь для того, чтобы возбуждать гнусные желания в женских сердцах. Слава Богу, она к этому невосприимчива!

* * *

Энни Уэстон сидела за столиком, залитым ярким солнечным светом, в бледно-желтом платье и легкой шляпке, украшенной маргаритками и перьями, которая венчала ее кудрявую макушку. Она облизывала пальцы, откровенно наслаждаясь вкусом пирожного. Через весь салон Люсьен разглядел тонкую полоску сахарной пудры над ее верхней губой. Одно движение языка – предпочтительно его собственного – и она была бы снова чиста и готова к поцелуям.