Его сильные руки - [11]

– Кто вы? – прошептала она, чувствуя, что теряет ориентацию во времени и пространстве, оказавшись в царстве волшебных сновидений.

Он не ответил, но по его губам скользнула улыбка, от которой сильно забилось ее сердце. Она не отрываясь смотрела на красиво очерченный рот этого мужчины, и в глубине ее сознания шевельнулось какое-то воспоминание, которое никак не могло всплыть на поверхность…

Его руки скользнули вниз по ее спине, губы в крепком, настойчивом поцелуе прижались к ее губам. Все мысли разом вылетели у нее из головы, как от брошенного камня разлетается стая испуганных птиц. Энни уже не раз целовалась, но еще никогда не ощущала во рту чужого языка. И близость мужского сильного тела никогда прежде так ее не волновала. Никогда еще у нее не возникало желания обнять мужчину за шею и притянуть его к себе ближе, еще ближе…

Издалека донесся крик неведомой птицы, нарушив тишину. Незнакомец решительно отстранился. Энни сразу стало горько и досадно.

– Мне нужно идти, дорогуша, – сказал он изменившимся голосом. – Вы действительно сильно увлекаете меня.

– Я рада, что смогла помочь вам, – прошептала она.

Он провел кончиками пальцев по ее мягким губам, которые только что целовал, и тихо произнес:

– Помните меня, дорогуша. Помните Ренара. До нашей следующей встречи, хорошо?

И с этими словами незнакомец растворился в ночном тумане.

До следующей встречи? Энни задрожала при этой мысли. Разве женщине может выпасть такое счастье, чтобы встретить такого человека дважды?

Глава 3

В салоне не смолкали оживленные разговоры на одну и ту же тему – побег рабов. Тетя Кэтрин развернула салфетку на коленях, где она была совершенно бесполезна, поскольку случайные крошки или брызги, ежели бы таковые и появились, должны были бы оказаться на ее груди, выступающей вперед наподобие полки. Она бросила пронизывающий взгляд на капитана, который завтракал с ними, и спросила:

– Значит, это был Лис?

– Сомнений быть не может в том, что это работа Ренара, – кивнул капитан. – Никто другой не осмелился бы совершить такой дерзкий поступок. Стремительный и осторожный, как лис на охоте, он проник на судно со своими друзьями под покровом ночи и увел с собой десять рабов.

– А недавнее приобретение мистера Бодена… его рабы были среди сбежавших? – с нарочитой небрежностью поинтересовалась Энни, кладя третью ложечку сахара в свой обычный cafe au lait.[3]

Капитан отхлебнул из своей чашки и сурово кивнул:

– Да, были.

– И как он… гм… воспринял эту новость?

– Никак. Он еще в постели.

– Великолепно! – воскликнула Кэтрин, решительно намазывая масло на тост. – Уже четверть девятого, а он еще спит. Считай, полдня прошло!

– По-моему, он вчера выпил лишнего, – заметил капитан. – Делакруа предложил не будить его лишь для того, чтобы сообщить дурные новости. Хотя новостей немного. Ни одного свидетеля.

«Ни одного свидетеля, кроме меня», – подумала Энни, протягивая руку к блюду со сладостями. Печенье в шоколаде ей понравилось настолько, что она успела пристраститься к нему за время плавания. Плохо только, что следы от него оставались на пальцах.

– Но другие рабы в трюме наверняка должны были что-нибудь заметить, капитан? Они ведь помещаются в такой тесноте. И потом, почему они все не бежали, коль скоро представилась такая возможность?

Капитан снисходительно взглянул на Энни, которая сидела на противоположном конце длинного стола. Тетя Кэтрин была занята тем, что старательно перчила вареное яйцо, а дядя Реджи задумчиво крутил ус и неодобрительно наблюдал, как перец просыпался на белоснежное камчатное полотно скатерти. Капитан был очень добр к Энни; ему нравились ее любознательность и прямолинейная манера задавать вопросы.

– Даже если бы среди негров были свидетели, то все они молчат, мадемуазель Уэстон, – ответил он. – И это лишний раз убеждает нас в том, что побег – дело рук Ренара. Среди рабов существует негласный договор о поддержке этого разбойника. Поэтому даже те рабы, которые не хотят, чтобы их освобождали, становятся слепы, глухи и немы, когда Ренар помогает бежать их собратьям.

– И все же я не понимаю, – настаивала Энни, положив руки на скатерть вверх ладонями, испачканными в сахарной пудре. – Почему все рабы не хотят, чтобы их освободили? Кому не хочется стать свободным!

– Рабство – это единственная форма жизни, которую знают негры, – ответил капитан Дюваль. – В большинстве случаев хозяева обращаются с ними хорошо, кормят их, одевают, оказывают медицинскую помощь. Они настолько привыкают к господскому дому, что не смогут жить самбстоя-тельно, если их вдруг отпустить. Большинство негров пугаются самой идеи свободы.

– Но если бы у них были те же возможности, что и у белых…

– Энни, – вмешался Реджи, с сожалением глядя на племянницу, – возможно, есть вещи, которые ты не совсем понимаешь…

– А зачем, по-твоему, она задает вопросы, Реджинальд? – колко поинтересовалась Кэтрин. – Как она может составить мнение о предмете, если в нем несведуща? Ах да, я совсем забыла. Ведь вы, англичане, возводите женское невежество в ранг добродетели.

– Я никогда не говорил ничего подобного, – недовольно пробормотал Реджи.