Эффект бабочки - [53]

Он был столь же жутким, как и узнаваемым.

– Пока вы смотрите остальные работы, мне еще нужно кое-что закончить на кухне.

Лиллиан ушла, оставив меня одну. Кристер стоял неподвижно, с застывшим выражением лица. Подойдя к стене, я начала с энтузиазмом перебирать картины.

– Вот эта прекрасна, правда. А та! Невероятно красивые цвета. Красный оттенок напоминает мне кровь. А вот эта, она совершенно…

– Перестань.

– Что?

– Не надо притворяться.

С этими словами он вышел. Догнав, я схватила его за плечо, но он раздраженно стряхнул мою руку. В коридоре было слышно, как Лиллиан хлопочет на кухне, и я до смерти боялась, что она заподозрит неладное. Кристер удалился в свою комнату. Я вошла за ним следом, осторожно притворив за собой дверь. Он улегся на кровать. Заложил руки за голову и уставился в потолок. Во мне теснилась пестрая гамма чувств, самым сильным из которых было желание, чтобы меня простили.

– Прошу прощения. Я, честно, не хотела тебя расстроить.

Ноль реакции.

– Я словно онемела. Просто не знала, что сказать.

Кристер по-прежнему молчал.

– Я считаю, что твоя живопись великолепна. Ты же знаешь, что в вопросах искусства я не владею правильными терминами.

Наконец, он взглянул на меня:

– А как насчет того, чтобы научиться? Разве ты не слушала, когда я объяснял тебе? А как, по-твоему, я буду жить с человеком, который не разбирается в том, о чем я говорю? Ты же сама понимаешь, что у меня должна быть возможность делиться своим творчеством с тем, с кем я живу.

– Да, конечно.

Потом опять наступило молчание. Спустя некоторое время я подошла и присела на край кровати. Кристер не обратил никакого внимания, и я стала перебирать пальцами вверх по его плечу, пытаясь достучаться до него. Вначале – медленно и неуверенно, потом, видя, что он не возражает, я осмелела, дошла до его шеи, и ему стало щекотно. Кристер слегка усмехнулся – сперва непроизвольно, – затем притянул меня к себе и пощекотал в отместку. Мой преувеличенный смех разрядил обстановку. Я позволила повалить себя на кровать и осталась лежать на спине, пока он, оседлав меня, прижимал мои руки к кровати.

– Моя маленькая дурочка. – Кристер наклонился вперед и поцеловал меня. – Я все равно люблю тебя.

Испытанное мною облегчение не описать словами. Уже тогда я научилась различать малейшие изменения в его лице и тоне голоса.

В поисках баланса между раем и адом.

Ситуация знакома, как пара стоптанных башмаков.

Последующие дни я провела с Лиллиан. Она полагала, что нам надо обеспечить Кристеру возможность спокойно поработать, а мы с ней тем временем могли осмотреть Стокгольм. Это был хороший способ поближе познакомиться друг с другом теперь, когда я стала таким желанным членом их маленькой семьи. Прежде всего, мы пошли в ее бутик. Лиллиан сказала: для вернисажа мне потребуется элегантный наряд, конечно, я могу сама выбрать все, что мне захочется, и я примеряла платья одно за другим, теряя дар речи при виде ценников.

Лиллиан приглашала меня на художественные выставки в Музей современного искусства и Национальный музей, водила по небольшим галереям, и я впитывала все термины, чтобы употребить их, когда Кристер будет показывать мне работу, выполненную за день. Мы обедали в ресторанах, доезжали на пароме до острова Юргорден и осматривали Вальдемарсудде[25], а я изо всех сил старалась быть идеальной невесткой. Визит к папе с мамой откладывался на будущее. С каждым днем меня все больше мучила совесть. Куда как проще было двигаться по маршруту, проложенному Лиллиан, отдыхая в тени ее инициативности. Конечно, в дневное время мне не хватало Кристера, но одновременно у меня появилась возможность по-другому узнать его. Чаще всего он был центральной фигурой наших разговоров, в остальных случаях маячил где-то на периферии обсуждаемых тем. Кристер обеспечивал смазку нашему общению и составлял его единственную предпосылку. Я гостила в статусе невесты Кристера, и это означало, что могу рассчитывать на лояльность Лиллиан до тех пор, пока ее сыну со мной хорошо. Путь к ее сердцу лежал через Кристера, а мои похвалы в его адрес воспринималась, похоже, как высокая оценка ее личных заслуг. С той лишь разницей, что эту оценку она с удовольствием завышала. Ее материнская любовь была безоговорочной. Временами я этому завидовала.

Прошла неделя. Кристер рисовал, и в те дни, когда Лиллиан была занята в магазине, я, пользуясь случаем, готовилась к работе на Готланде. Я начала скучать. Не только по раскопкам, но и по полноценной совместной жизни с Кристером. Текущий момент был временным решением, и я внушила себе, будто все скребущие по сердцу неловкости исчезнут, стоит нам только начать жить вместе по-настоящему. Жаловаться мне было не на что, Кристер, выходя из своей мастерской, чаще всего был радостным и приятным в общении, и Лиллиан, казалось, радела за то, чтобы мне было хорошо, и все же я испытывала смутное беспокойство, подтачивавшее мои силы. Чтобы не думать о других возможных причинах, я возложила вину на отложенный визит к маме с папой. Пришло время выполнить этот долг.

– Я пойду с тобой.

Мы лежали в постели, и я накручивала на палец прядь его волос. Мои сомнения были некстати: естественно, Кристер должен пойти со мной и познакомиться с моими родителями! В глубине души я ждала от него поддержки, хотела опереться на него сейчас, когда мои собственные моральные силы меня покинули, но в то же время я знала, что в списке уже испробованных сценариев такое распределение ролей между нами отсутствует.