Ее королевское высочество - [48]

– Она встречается с Майлзом Монтгомери, бывшим другом Себа. Парни вроде как поссорились. Может, снова общаются, хотя не уверена. Слухи ходят, что Майлз ездил в Америку, чтобы завоевать ее, и на фото они как раз там. От нее тоже все тащятся.

– Да, они до сих пор в ссоре, – припоминаю я. – Себ упоминал этого парня. Сказал, что он умер.

Цокнув языком, Сакс переворачивает страницу:

– Очень жаль. Говорят, он положительно влиял на Себа. Сейчас, когда я считаю его совсем безнадежным, ему бы такое влияние не помешало.

Я поднимаю на нее взгляд, теребя волосы:

– Что? Подожди-ка. С каких это пор?

Она тянется за другим журналом, вышедшим на прошлой неделе.

Открыв его на странице, где Себ в футболке спортивной команды, она указывает на фотку пальцем с розовым маникюром:

– Мидлотеанские сердца[25], – сообщает она, но понятнее не стало.

Увидев, что я в замешательстве, Сакс поясняет:

– Футбольная команда. А мой папа страстно болеет за «Арсенал», – вздохнув, она качает головой. – Мы как Ромео и Джульетта. Папа никогда бы не одобрил мой брак с фанатом «Сердец». Даже если он принц.

Я долго смотрю на нее, а потом смеюсь и прижимаюсь лбом к ее плечу:

– Сакс, я тебя люблю, – говорю я. Она просияла.

– Спасибо, дорогая. Это взаимно.

Она тянется к стопке и достает журнал, похожий на желтую газетенку.

– Ну, теперь ты знаешь о Себе все.

– Больше, чем хотелось бы.

– И ты жила с Флорой, так что и о ней ты знаешь все, что нужно.

Я, изобразив небрежность, достаю из стопки еще один журнал:

– Никогда не помешает узнать побольше.

Сакс наклоняет голову, пристально и молча разглядывает меня. Забирает у меня журнал, откидывает в сторону и протягивает мне еще один.

– Это спецвыпуск про Флору на ее шестнадцатилетие, – говорит она. С обложки, естественно, улыбается Флора. На ней плащ с клетчатой подкладкой. Какая-то пожилая женщина в толпе дарит ей цветы, а заголовок гласит: «Сладкие шестнадцать».

– Мило, – комментирую я и пожимаю плечами, но уверена, выглядит это как мышечный спазм, – Да, пожалуй, полистаю.

Сакши сдерживает улыбку, а затем похлопывает меня по плечу:

– Забери себе.

Через час я лежу в комнате в одиночестве и внимательно читаю журнал. Хвалебные статейки, воздающие оды Флоре, но все равно здорово увидеть столько ее фотографий разных лет. Флора в платье для крещения. Флора и Себ в детстве, держатся за руки, забавно смотрясь в праздничной одежде. Удивительно нескладная Флора лет в двенадцать, с брекетами, на открытии выставки детской литературы. Чем старше Флора, тем больше рядом с ней красивых девушек. Может, они просто ее подруги. А если что-то большее? Я разглядываю одну блестящую шевелюру за другой, стройные длинные ноги в дизайнерских джинсах, идеальные фигуры в вечерних платьях. Осознаю, что на мне потертые леггинсы и толстовка с надписью: «Грызи гранит геологии».

В дверь стучат, и она тут же открывается. Я наспех засовываю журнал под подушку и разворачиваюсь на спину, схватив «Мельницу на Флоссе».

Это Флора.

– Привет! – восклицаю я.

Она стоит в дверях и подозрительно косится на меня.

– Квинт, – начинает она, – я хотела спросить, не хочешь ли ты спуститься и поделать уроки, но… Ты чего тут делаешь?

Я показываю книжку:

– Читаю вот.

И это в какой-то степени правда.

Она не отрывает от меня взгляд, но, кажется, наконец, принимает этот ответ. Она подходит к моей кровати и плюхается на край. Она хмурится:

– Что это у тебя на кофте написано?

– Это каламбур такой, – говорю я, расправляя кофту. – Грызть гранит геологии. Этот как грызть гранит науки. Геология – наука, а гранит – ее популярное понятие. Видишь, мы тоже умеем шутить.

Я ожидаю, что она опять закатит глаза, но она рассматривает мои камни на комоде:

– Ты, гляжу, обустроилась.

– Ага, – заявляю я и с облегчением добавляю, – наконец разобрала вещи. Как камень с плеч!

Флора разразилась смехом – таким неподходящим принцессе, но таким очаровательным.

А потом, к моему удивлению, она встает и подходит к шкафу, постучав пальцами по некоторым моим экспонатам.

– Я так и не спросила, какой твой любимый?

Из-за начавшегося дождя в комнате стало темно и уютно. Я неловко встаю и подхожу к ней. Она немного выше меня – идеально для того, чтобы положить щеку ей на плечо.

Но я этого не сделаю.

Беру гематит:

– Наверное, вот этот. Во-первых, он магнитится. Это круто. А еще его мне папа подарил, когда мы ездили в Йеллоустоун[26] в шестом классе. Он мне дорог.

– А этот? – она берет розовый кварц.

Мы стоим очень близко – она наклоняет голову, чтобы рассмотреть минерал, и кончики ее волос касаются моих пальцев.

– А этот просто красивый. Больше в нем нет ничего особенного.

Она улыбается.

– А я думала, что красота – это уже что-то особенное.

– Еще бы, – я фыркаю от смеха, но поднимаю взгляд и осознаю, как близко ее лицо. Ее губы. Я чувствую запах лимонного мыла, ее теплое мягкое дыхание у себя на лице. Стоит мне чуть приблизиться…

И тут мы подпрыгиваем от резкого булькающего звука – это звонок в скайпе. Качаю головой, мое лицо вспыхивает. Я беру с кровати ноутбук и отвечаю на звонок. Это папа. Я улыбаюсь ему, делаю вид, что ничего не произошло.

– Привет!

– Карамелька! – приветствует меня он. Затем на весь экран появляется лицо Гуса – он тоже пытается поздороваться.