Джузеппе Гарибальди - [55]

Он вернулся на свой остров. Охотился вместе с сыном Менотти. Разочарование было тем более горьким, что весной 1860-го История могла сделать его рану только еще глубже.

События развивались все стремительнее. Ловко лавируя, Кавур поставил Наполеона III перед свершившимся фактом.

1 марта он предложил правительствам Центральной Италии созвать избирателей, с тем чтобы 11-го того же месяца они проголосовали за присоединение своей территории к королевству Виктора Эммануила II. В тот же день, И марта, когда население Эмилии и Тосканы радостно направляется к урнам, тайное соглашение уступает Франции Ниццу и Савойю при условии, что жители проголосуют «за». Договор будет обнародован 24 марта.

Итак, худшее для Гарибальди свершилось.

Он будет избран депутатом избирательной коллегии Ниццы на выборах 25-го и 27 марта, за несколько дней до плебисцита, назначенного на 15 апреля. Странная ситуация: судьба города уже решена, в то время как его жителям предложено послать депутатов в парламент Турина! Растерянность будет так велика, что среди ниццских избирателей 75 % не явится к урнам, но тем не менее Гарибальди будет избран.

Он против присоединения к Франции. Для него это потрясение. Один из тех, кто боролся за объединение Италии, он вынужден согласиться на то, что его родной город будет передан другой стране.

Восторг жителей бросается в глаза, 15 апреля около семи часов вечера праздничный кортеж проезжает по улицам города. Поют гимн Франции, несут плакаты, на которых написаны цифры — «да»: 6 810 голосов, «нет»: 11.

На улицах Французской, Центральной, на площади Виктора — ныне Гарибальди — демонстрация. «Да здравствует Франция, да здравствует император!» — раздается на празднично украшенных улицах.

В самой Ницце 86 % из 7 912 зарегистрированных избирателей высказались за присоединение, а в графстве — 83,84 %.

В парламенте Турина, перед плебисцитом, 12 апреля Гарибальди выступил, доказывая с помощью юридических аргументов, что уступить Ниццу противоречило бы статусу королевства. Но плебисцит все-таки состоялся.

23 апреля Гарибальди сложил с себя полномочия депутата. Кого он представлял бы теперь в парламенте Турина?

Садясь в поезд, идущий в Геную, он собирается удалиться на Капрера. Осмеянный любовник и муж, патриот, оказавшийся в изоляции, он может считать, что потерпел полное поражение.

Но История полна неожиданностей. Всегда. Она не останавливается. В апреле 1860 года Италия все еще в движении.

Картина одиннадцатая ТЫСЯЧА ВОСЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ ЧЕЛОВЕК (1860)

Королевство обеих Сицилий — государство, в котором царствует в течение нескольких месяцев молодой государь Франциск II, сын Фердинанда II — «иль рэ Бомба» (короля Бомбы), — Бурбона Неаполитанского, велевшего обстреливать из пушек собственные города для поддержания в них порядка.

Юг, в котором, кажется, остановился Христос[22], прежде чем отправиться в деревни, — так велика здешняя нищета. Здесь крестьяне живут еще не в XIX столетии, здесь все застыло в неподвижности, и дворяне — «гепарды» — еще владеют тысячами гектаров под присмотром управляющих, буржуа, мелких нотаблей.

В Палермо и Неаполе, двух городах королевства, соседствуют огромное количество бедняков, плохо поддающихся контролю, более или менее продажные государственные чиновники и рантье.

Пейзажи Юга[23]: земли, выжженные зноем, здесь редко где уцелела трава, не съеденная стадами овец; иногда, как оазис, попадаются зеленые участки в складках между голых скал: там растут лимонные и апельсиновые деревья.

И нравы Юга: суеверие, коррупция, насилие, месть, грабеж, «мафия» или «каморра»[24].

Юг — это особый мир, живущий своей жизнью, отдельно от Италии. У него своя собственная история, экономическая, социальная и политическая. Он так далек от околичностей и закулисной игры Турина или от блеска Болоньи и Флоренции! Сицилия сама по себе со своими серными рудниками, своими восстаниями — 1820-1821-го, 1837-го, 1848 годов — автономный мир, сверхэксплуатиру-емая часть Королевства обеих Сицилий, куда государи всегда посылали неаполитанских солдат — «иностранцев» — для поддержания порядка или его восстановления.

Юг, о котором итальянские патриоты думали с недоверием и надеждой.

Государственные деятели типа Кавура, бесспорно, патриоты, но озабоченные прежде всего сохранением политического равновесия и экономического развития, отдают себе отчет в том, какой «океан» проблем представляет собой Юг. Прежде всего международных: Англия представлена в этом районе своим флотом, ее очень интересует Сицилия, она будет внимательно следить за всем, что предпринимается в этом районе, — столько путей проходит через Средиземное море, что Лондон не сможет безучастно смотреть на то, как развивается ситуация в Палермо и Неаполе. И уже ее нейтралитет сам по себе — позиция.

Но это еще пустяки. Что делать с сотнями тысяч безземельных крестьян, которые наводнят всю Италию и будут мешать промышленному развитию Севера[25], размеренному и постепенному, о котором мечтает Кавур, этому взлету по английскому образцу?

Юг — это неграмотность, отсутствие капиталов. Несомненно, это земля, использованием которой должен руководить Север, «колониальное» пространство, хозяевами которого станут пьемонтцы. Но в обмен на что? Не лучше ли было бы управлять этим Королевством обеих Сицилий, влияя на него, контролируя, не получив при этом все его болезни? Кавур прекрасно сознает эту сторону «южного вопроса», чреватую гангреной, которая, начавшись на его оконечности, грозит параличом всему полуострову.