Джузеппе Гарибальди - [49]

14 января 1858 года он организовал в Париже покушение. Три бомбы были брошены в карету императора, не пострадавшего от взрывов, в результате восемь человек убито и сто пятьдесят ранено. Арестованный Орсини перед казнью написал Наполеону III волнующее письмо, заклиная его прийти на помощь Италии: «Пусть Ваше королевское величество не отвергнет последнего желания патриота, всходящего на эшафот, — освободите мою родину, и с ним пребудет вечно благословение двадцати пяти миллионов граждан Италии и их потомков».

К нему обратился человек, стоявший на пороге смерти. Но Наполеон III мечтал о лаврах Наполеона I в Италии. Он жаждал величия. Он хорошо знал полуостров. Был ли он, кроме того, под влиянием своей юной возлюбленной, итальянки Вирджинии Олдоини, герцогини де Кастильоне, которую Кавур послал в Париж, чтобы соблазнить императора и побудить его вмешаться и выступить в Италии на стороне Пьемонта?

21 июля 1858 года Наполеон III тайно вызвал Кавура в Пломбьер, где был заключен союз между Францией и Пьемонтом. Париж поддержит Турин в войне против Вены. Италия будет представлять собой объединение четырех государств, а Франция получит в качестве компенсации Ниццу и Савойю. Брак между принцем Жеромом Бонапартом, сорокалетним кутилой, и Марией Клотильдой, пятнадцатилетней девочкой-подростком, дочерью Виктора Эммануила II, скрепит этот союз.

Оставалось только дождаться повода для войны.

Наступили последние месяцы 1858 года. Кавур встревожен, полон нетерпения. Его стратегии, теоретически совершенной, предстояло теперь развернуться на поле боя. С таким человеком, как Наполеон III, трудно быть уверенным в том, что все будет доведено до конца.

Но зависящий от него Кавур, там, где он может действовать самостоятельно, действует. Армия Пьемонта усилена. В августе, а затем в декабре 1858 года за Гарибальди поехали на Капрера. Гарибальди не колеблется. Он сделал свой выбор. У него нет иллюзий.

«Кавур, естественно, нашел во мне сторонника войны против исконного врага Италии. Правда, его союзник, Наполеон III, не внушал мне ни малейшего доверия, но что делать? Нужно было с этим смириться».

Естественно, Кавур ничего не рассказал о своих планах, о готовящейся передаче Ниццы и Савойи.

Кавур вел себя с Гарибальди сговорчиво, дружески.

Они стали союзниками, но дружбы между ними не было. И все-таки Гарибальди был слишком наивен. Мог ли он представить себе, что его Ницца станет платой за единство Родины, частью которой она является?

К тому же, он заблуждается, считая, что борьба за объединение страны стирает противоречия между социальными группами. Он пишет своему другу Кунео: «[…] братство обоих классов уже […] явственно видно. Они подали друг другу руку, чтобы не предать общего дела. Здесь, в этой части Италии, все уверены в успехе; в других — без заговоров, без столкновений, все готово, опасаются лишь одного: преждевременных выступлений».

Эта армия на самом деле лучше обучена и более боеспособна, чем армия 1848 года. Но кто знает, не начнет ли она также в один прекрасный день стрелять в собственных граждан? Так или иначе, но для Гарибальди в очередной раз с личной жизнью покончено.

Картина десятая ДА ЗДРАВСТВУЕТ ИТАЛИЯ И ПРОЩАЙ, НИЦЦА! (1859–1860)

В начале 1859 года поползли слухи: близится война. Европейские газеты, даже французские, несмотря на императорскую цензуру, начинают догадываться, что Наполеон III поддержит Пьемонт и поднимет меч против Австрии. Сообщают, что когда австрийский посол барон Хубнер явился, как обычно, 1 января 1859 года с поздравлениями к императору, тот своим глуховатым голосом ему ответил: «Я сожалею, что наши отношения с вашим правительством не так хороши, как были в прошлом, но я прошу вас передать императору Австрии, что мои личные чувства к нему не изменились».

10 января в туринском парламенте Виктор Эммануил произнес речь, которую все восприняли, как сообщение о скором наступлении Пьемонта: «Относясь с уважением к договорам, мы не можем оставаться бесчувственными к крику боли, доносящемуся к нам из всех областей Италии…»

30 января было отпраздновано бракосочетание Жерома Бонапарта и Марии Клотильды Савойской и таким образом скреплен, в соответствии с традицией, династический союз.

В то же время Кавур умело поддерживает в народе патриотический пыл: открыта подписка, чтобы вооружить сотней пушек крепость Алессандрию, а на улицах Турина появился знакомый силуэт: Гарибальди. Его бурно приветствует толпа. Раз Гарибальди в столице, значит, война неизбежна.

Гарибальди покинул Капрера в начале февраля. Кавур в письме, написанном собственной рукой, предложил ему командование корпусом волонтеров.

Можно представить себе их энтузиазм. Кавур — поклонник Шатобриана. Он взял на вооружение знаменитую фразу писателя: «Талант, во времена великих революций, пытающийся им открыто противостоять, обречен на гибель; только талант, следующий за ними, сможет ими овладеть».

Гарибальди уступает почти во всем: он отказался даже от пончо и красной рубашки — строгий мундир с золотыми галунами пьемонтской армии, аккуратно подстриженные волосы и бородка. Его волонтеры будут в синих брюках и серых куртках. Единственное символическое напоминание: красный шейный платок Гарибальди.