Джордж Гершвин: Путь к славе - [51]

Он стал любимцем нью-йоркского и лонг-айлендского общества, а затем покорил и Лондон. В книге "Смех в соседней комнате"[33] сэр Осберт Ситуэлл вспоминает о своих встречах с Гершвином в Лондоне:

Во время своего пребывания в Лондоне он обычно завтракал с нами. Высокий, с бьющей через край энергией, красивая голова с шапкой курчавых волос, четко очерченное лицо с крупными правильными чертами — все это, несомненно, говорило о неординарности личности и талантливости этого человека. Я знал, что Гершвин был сыном иммигрантов из России или Германии и вырос в беднейшей районе Нью-Йорка; в то же время он обладал безупречными манерами и приятным, "культурным", голосом. Хотя весь его облик говорил о незаурядной и сильной личности, он был очень скромным человеком, и я никогда не замечал в нем того высокомерия, которое ему часто приписывали.

После повторного концерта Эвы Готье в Лондоне в 1925 году ему воздали почести лорд и леди Кэнисбрук, кузен и кузина короля Георга V. Как-то поздним вечером того же года, после очередного приема, принц Уэльский пригласил Джорджа и Астеров в Букингемский дворец. Герцог Кентский — в то время принц Георг, сын короля Георга V, погибший в авиационной катастрофе во время второй мировой войны, — очень привязался к Гершвину, часто приглашал его на свои приемы и еще чаще навещал Гершвина на его квартире в Пэлл-Мэлл. Среди многих фотографий, украшавших квартиру Гершвина на 103-й улице, был портрет герцога с дарственной надписью:, Джорджу от Джорджа". К числу его друзей принадлежали также лорд и леди Маунтбаттен.

Светская жизнь Гершвина этого периода не ограничивалась кругом вышеперечисленных лиц. С начала 20-х годов вплоть до 30-х он часто встречался с друзьями с Тин-Пэн-Элли, обычно в середине дня в конторе Хармса, находившейся на 45-й Западной улице, дом 62. Эти встречи не были приурочены к определенным дням, однако для Гарри Руби, Фила Чарига, Берта Калмара, Джо Майера, Бадди де Силва, Винсента Юманса, Ирвинга Сизара, а позднее — Вернона Дюка и Харолда Арлена стало привычным собираться здесь. Джордж появлялся несколько раз в неделю, всегда в сопровождении друзей. Пользуясь тем, что в конторе Хармса был рояль, Джордж часто играл друзьям как свои новые произведения, так и те, над которыми он в данное время работал. Ирвинг Сизар был здесь кем-то вроде придворного шута, развлекая друзей пародийными экспромтами и импровизируя оперные арии. Однажды в ожидании остальных Билл Дейли аккомпанировал Сизару на рояле, в то время как тот напевал вполголоса арию "С того дня" (Depuis le Jour) из оперы "Луиза" (Louise). Вошедшие в этот момент Юманс и Гершвин с неподдельным интересом выслушали всю арию, после чего Гершвин воскликнул: "Замечательно, просто здорово! Когда ты это написал?" Гершвин, конечно, лукавил, принимая "С того дня" за новое произведение Билла Дейли, которое Дейли и Сизар якобы впервые вынесли на суд друзей. Айра Гершвин вспоминает, что задолго до этого он вместе с Джорджем слушал оперу Шарпантье "Луиза" и оба хорошо знали ее знаменитую арию. Молодые композиторы и поэты, так же как и Гершвин, обсуждали здесь новые проекты с редактором Хармса доктором Албертом Сер-меем и своим ангелом-хранителем Максом Дрейфусом. Часто после таких встреч Дрейфус приглашал некоторых из них позавтракать с ним в Охотничьем зале гостиницы "Астор", где их ждал знаменитый "стол Дрейфуса".

Не было ничего необычного в том, что молодые и неопытные композиторы, пытающиеся писать песни, приходили к Хармсу, чтобы сыграть для Гершвина свои неопубликованные пьесы. Он никому не отказывал. Одним из таких посетителей в 1925 году был Артур Шварц, в то время успешно практикующий юрист, для которого сочинение песен было не более чем приятным развлечением. Шварц был настолько потрясен "Рапсодией в голубых тонах", что написал песню, использовав в мелодии материал из этого произведения. Песня, хвалебная ода Гершвину, начиналась следующими словами: "О, чудный, чудный Джорджи, что же ты сделал со мной!" Начав играть песню Гершвину, он вдруг ясно понял, что это далеко не шедевр, и в смятении остановился. Гершвин дружелюбно попросил его сыграть что-нибудь еще. Шварц сыграл несколько песен. "Я никогда прежде не встречал такого человеческого тепла, такой ободряющей поддержки", — вспоминает Шварц. Позже, став известным бродвейским композитором, автором популярных песен (а затем кинопродюсером), Шварц вошел в круг ближайших друзей Гершвина.

В 1925 году на Бродвее шли три мюзикла Гершвина. "Расскажи мне еще" (Tell Me More), который должен был называться "Моя прекрасная леди", вышел в середине апреля, но не продержался и месяца. Сюжет мюзикла вращался вокруг любовного романа, возникшего во время бала-маскарада. В нем было два притягательных элемента: великолепная игра Эммы Хейг, героиня которой выдает себя за продавщицу из магазина, чтобы проверить подлинность чувств своего возлюбленного, и забавный пародийный номер "О соль-ля-ми" в исполнении Лу Холтца. Но в целом постановка в Нью-Йорке успеха не имела. Музыкальная партитура также не принадлежит к числу лучших произведений Гершвина.