Джокер, или Заглавие в конце - [49]
В туалете я некоторое время стоял, полузакрыв глаза, расслабленно плыл в пространстве вместе с тесным пеналом без окон, не замечая, что начинаю покачиваться в такт возникавшей откуда-то музыке. Мне бесконечно жаль… Наташа положила руку на плечо, прижалась щекой. Пришлось все же придержаться рукой за стенку. Я обнаружил, что стою с расстегнутыми штанами, в дурацкой мужской позе, даже не догадался сесть, как-то не пришло в голову. Хорош, сказал себе одобрительно — кажется, все же не вслух. Привел себя в порядок, уже собирался спустить за собой воду — меня остановили голоса за дверью.
— Я два часа до тебя дозванивалась, каждые пять минут.
Это был голос девушки. Я замер. Неловко было выдавать себя сейчас, в таком месте, да еще таким звуком. Молодые люди были где-то совсем рядом, в закутке у входных дверей, под вешалкой. Дозванивалась. Это она, что ли, пыталась время назад разбудить парня настойчивой Хабанерой? Кармен, кто же еще? Ответный голос Ромы был едва слышен. Не то чтобы он говорил тихо — тембр не совпадал с моим слухом. Приходилось поневоле подслушивать, а что еще оставалось? Разве что воспользоваться предлагавшим себя словно в насмешку сиденьем. Нет, от двери было слышней, я садиться не стал.
Рыжий что-то объяснял взволнованно, долго, она изредка вставляла промежуточные междометия.
— Ну да!.. А ты где был?.. Ты представляешь, как мне пришлось стараться? — прорвалось вдруг сердито. — Сколько, думаешь, я могла строить глазки этому трогательному баба, читать и читать стихи, лишь бы ты успел…
Читать стихи… баба — это она про меня, что ли? Про тот затянутый зачет, сладкоголосое пение? До меня доходило замедленно. Значит, вот что это поэтическое представление значило. Красотка со мной тянула время, чтобы этот рыжий недотепа успел доехать, старалась для него. Потому мне так и улыбалась. А я-то развесил уши. Баба. Что это слово все-таки значит? Надо будет посмотреть в словаре. Али — Баба и сорок разбойников. Трогательный. Хорошо, что хоть трогательный. Можно я вам еще почитаю? Как же. Гламурный рай не для таких, как ты… Вот, значит, почему она так пихнула по пути этого Рому. Рассердилась, видите ли.
Рыжий опять что-то невнятно бубнил, она откликалась насмешливыми междометиями. Потом опять прорывалось:
— И ты ничего мне не говорил? Я не могу ничего сделать, если ты прячешься.
И время спустя:
— Какое кино? К кому я ходила домой?
Снова неслышное объяснение. И возмущенно в ответ:
— Как ты смеешь обо мне так думать? Придурок обдолбанный. Что?.. За кого меня принимаешь? У меня с ним ничего не было и быть не могло. Конечно, он хотел передо мной выпендриваться, а как же иначе? Ты бы знал, в какие меня звал места, на какие тусовки! Я думала, в Москве что-то особенно интересное, я же провинциалка. Обычная скука.
Что-то без слов, возня.
— Выбирай несравненного, учит змей — Азазил, повелительность мысли превыше всех сил. Хочешь, тебе сейчас почитаю?.. Ладно, потом. да. нет не так, подожди. Ты даже этого не умеешь. Вот так. да. вот так. А ты действительно гений? Проф говорит, человек не должен все про себя знать. Особенно если голова не как у всех, можно совсем свихнуться. Да? Нет, сейчас не говори. Что мне надо, я пойму без твоих слов. И с предками разберусь. С моими, твоими тоже, если понадобится. Мои меня послушаются. Сделают, как скажу…
И снова неслышное объяснение, бормотание друг в друга. И опять ее голос:
— Ладно, ты сначала повзрослей. Доживи хотя бы до моего возраста. Ну подожди, подожди. Не бойся, я не губами, языком. Больно?.. Больно, не притворяйся. Мужчину украшают раны. Терпи, это лечит.
Чье-то приближение спугнуло молодых, кто-то дернул дверь, за которой я торчал. Слышны были уходящие шаги. Процокали каблуки, это была Наташа, ей понадобилось в кухню, потом обратно. За дверью установилось молчание. Никого. Я наконец позволил себе спустить воду, вышел из невольного заточения.
Значит, эта Лиана не сомневалась, что может повлиять на своего отца? Что ради нее он может пересмотреть интересы своего бизнеса? А ведь все может быть. Вот ведь стерва, думал я, направляясь в гостиную и все замедляя движение, даже время от времени останавливаясь. Юная стерва, слово как раз для нее. Испорчу жизнь. И на что же он с такой мог надеяться, нелепый мальчик? Ставки были больше, чем он мог себе представить своим невзрослым умом, сама игра была другая. Не просто любовь. Любовь тут решает меньше всего. Наивный ботаник вообразил себя полноценным соперником современного мачо. Этому Пушкину ничего не стоило от него отделаться, прихоть бабы вынуждала держать рыжего при себе, попутно используя. И вдруг обнаружилось, что она от него ускользает. Вот ведь приехала сюда, к этому рыжему, знал ли Пушкин про это? Мог ли что-нибудь объяснить? Для бедного умника объяснения были где-то не здесь, он готов был искать их в других измерениях. Момент истины развернут в процессе осуществления… это, кажется, из тех же его бредовых листков?..
Виски сдавило опять, в голове была мешанина. Проф… Это я для нее, что ли, проф? В южных краях уважают звания. И что все-таки значит баба?..
Герои сказочной повести «Учитель вранья», пятилетняя Таська и её брат, второклассник Тим, увидели однажды объявление, что на 2-й Первоапрельской улице, в доме за синим забором, дают уроки вранья. И хотя Таська уверяла брата, что врать-то она умеет, они всё-таки решили отправиться по указанному адресу… А что из этого вышло, вы узнаете, прочитав эту необычную книжку, полную чудес и приключений.
В декабре 1992 года впервые в истории авторитетнейшая в мире Букеровская премия по литературе присуждена русскому роману. И первым букеровским лауреатом в России стал Марк Харитонов, автор романа «Линии судьбы, или Сундучок Милашевича». Своеобразная форма трехслойного романа дает читателю возможность увидеть историю России XX века с разных ракурсов, проследить начало захватывающих событий, уже зная их неотвратимые последствия.
«В художественной системе Харитонова быт занимает важное место. Выписан он чрезвычайно тщательно и исторически достоверен, хотя является для автора все-таки только фоном для постановки глубоких экзистенциальных вопросов… Единицей текста становится абзац, передающий мысль, действие, мотив и сохраняющий внутри себя логическую связь, но между абзацами — пустота, как и между событиями, и в этой структуре — авторская философия: правда принадлежит не логике, часто вводящей в заблуждение, а целостности бытия, из которой, собственно, и вырастает дух жизни.
Новый роман Марка Харитонова читается как увлекательный интеллектуальный детектив, чем-то близкий его букеровскому роману «Линии судьбы, или Сундучок Милашевича». Герой-писатель пытается проникнуть в судьбу отца, от которого не осталось почти ничего, а то, что осталось, требует перепроверки. Надежда порой не столько на свидетельства, на документы, сколько на работу творящего воображения, которое может быть достоверней видимостей. «Увидеть больше, чем показывают» — способность, которая дается немногим, она требует напряжения, душевной работы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Марк Харитонов родился в 1937 году. В 70-е годы переводил немецкую прозу — Г. Гессе, Ф. Кафку, Э. Канетти. Тогда же писалась проза, дождавшаяся публикации только через двадцать лет. Читавшие роман Харитонова «Линии судьбы, или Сундучок Милашевича», удостоенный в 1992 году первой русской Букеровской премии, узнают многих персонажей этой книги в романах «Прохор Меньшутин» и «Провинциальная философия». Здесь впервые появляется провинциальный писатель и философ Симеон Милашевич, для которого провинция была «не географическое понятие, а категория духовная, способ существования и отношения к жизни».
Семья — это целый мир, о котором можно слагать мифы, легенды и предания. И вот в одной семье стали появляться на свет невиданные дети. Один за одним. И все — мальчики. Автор на протяжении 15 лет вел дневник наблюдений за этой ячейкой общества. Результатом стал самодлящийся эпос, в котором быль органично переплетается с выдумкой.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.