Джокер, или Заглавие в конце - [3]
Не впервые, читал я, меняется не просто культура — возникает особая, небывалая прежде реальность. Каждое время вправе считать себя переходным, но никогда еще перемены не были столь быстротечными. Только что за происходящим можно было хотя бы уследить, приспособиться, обучиться. Время уплотнилось, в ушах шум, не успеваем оглянуться, перевести дух, переварить перемены. Знания, которые не успевают передать, остаются невостребованными, как усовершенствования скоростареющей техники. Добытые премудрости оказываются не нужны — не потому, что опровергнуты или превзойдены, они просто остались в прошлом. Как останутся когда- нибудь в прошлом музейная живопись, классический балет, литературный антиквариат… Когда-то я сам подумывал написать на близкую тему, нужные слова ускользали.
Подвернувшийся попутно стишок подтолкнул мысль. Человек былых времен наблюдает с беспомощной грустью, как разрушается, приходит в упадок страна, культура. Изваяния повалились, замыты песком, заросли бурьяном. попробую вспомнить. Для нынешних они истуканы, а были когда-то боги. Да. На глазах вырождается, угасает цивилизация, привычная, естественная, как сама природа, сменяется чем-то еще неясным, чужим, и не из-за насильственного вторжения — от внутренней усталости, изжитости. Прежний язык позабыт, мне на нем говорить уже не с кем… Как будто мои слова. Пережил свое время, попал в чужое… И дальше о древних мистериях обновления. Обновления природы, жизни — и обновления памяти. как там?.. Беспамятство невыносимо для духов, они не хотят исчезнуть, дают о себе знать… Кажется так. Будут исподтишка мстить, покуда о них не вспомнят, не восстановят единство, чтобы жизнь могла продолжаться, выздоравливая и обновляясь. Выздоравливая и обновляясь. поэт, ничего не скажешь.
Нечаянно сложилось что-то вроде статейки. Древние, писал я, не просто умом сознавали, чем чревато забвение. Они знали о духах, готовых мстить, когда ими пренебрегают. Нельзя допустить разрыва, пропасти между унаследованными ценностями, которые наши предки, может, не зря считали основополагающими, вечными, и тем, что формируется на наших глазах, еще не совсем различимое. Должен существовать хотя бы узкий круг хранителей, способных поддерживать связь, напоминать об основах, жизненно необходимых для здоровья культуры, а значит, для самого нашего существования. Общественное неблагополучие, моральный распад, потребительская паранойя, немотивированная преступность, все, о чем толкуют сегодня газеты, больше, чем мы сознаем, связано с умственным разбродом, недодуманностью, несогласованностью. Сопротивление не может не остаться потребностью, хотя бы на уровне самосохранительного инстинкта. Какие-то механизмы, природные ли, духовные, исподволь начинают работать. Иначе — разложение, вырождение, упадок.
Ну и что-то еще в таком вот высоком стиле, сам от себя не ожидал. Показывая свой опус в журнале, я заранее готов был к подслащенному отказу: не наша тема, для популярного издания слишком, как теперь говорят, интеллектуально. Нет, приняли без эмоций, предложили подать статейку в виде отклика на дискуссию в какой-то радиопередаче, там недавно вроде бы обсуждалось что-то такое. Название передачи (как и радиостанции) я слышал впервые, никакой записи или распечатки мне найти не смогли, от предложения я с недоумением отказался. Что там могли наговорить? Не уследил.
Неловко теперь вспоминать, но я всерьез ждал отклика, месяц, другой. Все умственные построения рано или поздно становятся общим местом, это я сам знал. Но неуютное все же чувство: думал, вынашивал, подыскивал слова, показалось, будто выразил что-то важное, — все тут же глохнет, гаснет, в пустоте или в поглощающей вате, безразличный шум неотличим от безмолвия.
Тем неожиданней было однажды услышать: «А я вас читал!» — да еще от незнакомого человека, и вовсе не литератора.
Случилось это на торжествах по поводу вручения очередной литературной премии. Царьков, журнальный кормилец, бывший студент, устроил мне приглашение. Возможно, решил, что теперь, после статьи, я смогу написать для них не только что-нибудь юбилейное. Прежде меня на такие тусовки не звали: отставной старомодный филолог, о текущей словесности не пишет и не особенно ею интересуется. Когда-то в пылу окололитературной болтовни меня назвали эмигрантом не в пространстве — во времени, таким подавай выдержку не меньше лет пятидесяти, а лучше семидесяти. Нет, я и в нынешних авторов заглядывал — как-то надолго не вдохновлялся. Может, не на тех попадал. Новый язык порой приходилось для себя переводить. Но свежеиспеченного лауреата читать все же начал, вдруг в самом деле нашлось бы о чем написать.
Действие у него происходит на территории громадного заброшенного предприятия. Там обосновалась своего рода община — что-то вроде заповедника советских времен. Вождь — идеолог, отставной сотрудник спецслужб, обеспечивает справедливое распределение благ счастливым бомжам. Поддержание порядка требует, однако, ритуальных жертвоприношений, живодерские процедуры на первых же страницах живописуются подробно, со смаком. Я обычно предпочитал не смотреть прессу, покуда не дочитаю сам, но тут не удержался, заглянул. Критики с готовностью теоретизировали о постсоветской травме, о ностальгии по тоталитарной ментальности, о сакрализации насилия. Словарь новомодных интеллектуалов. При желании найти в тексте можно что угодно (как на школьном уровне можно было отмечать в сочинении композицию, эпитеты, метафоры), и ведь не опровергнешь. Мне расшифровывать сконструированные аллюзии не хотелось, читать становилось неинтересно, местами противно, бросил на первой трети — не знаю, чем там сюжет завершился.
Герои сказочной повести «Учитель вранья», пятилетняя Таська и её брат, второклассник Тим, увидели однажды объявление, что на 2-й Первоапрельской улице, в доме за синим забором, дают уроки вранья. И хотя Таська уверяла брата, что врать-то она умеет, они всё-таки решили отправиться по указанному адресу… А что из этого вышло, вы узнаете, прочитав эту необычную книжку, полную чудес и приключений.
В декабре 1992 года впервые в истории авторитетнейшая в мире Букеровская премия по литературе присуждена русскому роману. И первым букеровским лауреатом в России стал Марк Харитонов, автор романа «Линии судьбы, или Сундучок Милашевича». Своеобразная форма трехслойного романа дает читателю возможность увидеть историю России XX века с разных ракурсов, проследить начало захватывающих событий, уже зная их неотвратимые последствия.
Новый роман Марка Харитонова читается как увлекательный интеллектуальный детектив, чем-то близкий его букеровскому роману «Линии судьбы, или Сундучок Милашевича». Герой-писатель пытается проникнуть в судьбу отца, от которого не осталось почти ничего, а то, что осталось, требует перепроверки. Надежда порой не столько на свидетельства, на документы, сколько на работу творящего воображения, которое может быть достоверней видимостей. «Увидеть больше, чем показывают» — способность, которая дается немногим, она требует напряжения, душевной работы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Марк Харитонов родился в 1937 году. В 70-е годы переводил немецкую прозу — Г. Гессе, Ф. Кафку, Э. Канетти. Тогда же писалась проза, дождавшаяся публикации только через двадцать лет. Читавшие роман Харитонова «Линии судьбы, или Сундучок Милашевича», удостоенный в 1992 году первой русской Букеровской премии, узнают многих персонажей этой книги в романах «Прохор Меньшутин» и «Провинциальная философия». Здесь впервые появляется провинциальный писатель и философ Симеон Милашевич, для которого провинция была «не географическое понятие, а категория духовная, способ существования и отношения к жизни».
«В художественной системе Харитонова быт занимает важное место. Выписан он чрезвычайно тщательно и исторически достоверен, хотя является для автора все-таки только фоном для постановки глубоких экзистенциальных вопросов… Единицей текста становится абзац, передающий мысль, действие, мотив и сохраняющий внутри себя логическую связь, но между абзацами — пустота, как и между событиями, и в этой структуре — авторская философия: правда принадлежит не логике, часто вводящей в заблуждение, а целостности бытия, из которой, собственно, и вырастает дух жизни.
Маргера Зариня знают в Латвии не только как выдающегося композитора и музыкального деятеля, но и как своеобразного писателя, романы и рассказы которого свидетельствуют о высокой культуре их автора. Герой совершенно необычного по форме и содержанию романа «Фальшивый Фауст» имеет, очень условно говоря, много прототипов в мировой литературе, связанной с легендой о Фаусте. Действие романа происходит в разные исторические эпохи, насыщено увлекательными приключениями и острыми ситуациями.Целиком посвящен нашему времени роман «Сыновья».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
После межвременья перестройки Алексей, муж главной героини, Леры, остаётся работать по контракту во Франции. Однажды, развлечения ради, Алексей зашёл на сайт знакомств. Он даже представить себе не мог, чем закончится безобидный, как ему казалось, флирт с его новой виртуальной знакомой – Мариной. Герои рассказов – обычные люди, которые попадают в необычные ситуации. Все они оказываются перед выбором, как построить свою жизнь дальше, но каждый поступок чреват непредсказуемыми последствиями.
1969-й, Нью-Йорк. В Нижнем Ист-Сайде распространился слух о появлении таинственной гадалки, которая умеет предсказывать день смерти. Четверо юных Голдов, от семи до тринадцати лет, решают узнать грядущую судьбу. Когда доходит очередь до Вари, самой старшей, гадалка, глянув на ее ладонь, говорит: «С тобой все будет в порядке, ты умрешь в 2044-м». На улице Варю дожидаются мрачные братья и сестра. В последующие десятилетия пророчества начинают сбываться. Судьбы детей окажутся причудливы. Саймон Голд сбежит в Сан-Франциско, где с головой нырнет в богемную жизнь.
В книгу известного немецкого писателя из ГДР вошли повести: «Лисы Аляски» (о происках ЦРУ против Советского Союза на Дальнем Востоке); «Похищение свободы» и «Записки Рене» (о борьбе народа Гватемалы против диктаторского режима); «Жажда» (о борьбе португальского народа за демократические преобразования страны) и «Тень шпионажа» (о милитаристских происках Великобритании в Средиземноморье).