Дюма - [150]

И все же «Мушкетер» был так успешен, что газетный магнат Полидор Мийо и журналист Ипполит Вильмесан предложили купить его, сохранив за Дюма место сотрудника с высоким окладом. Вильмесан вспоминал, как Мийо сказал ему: «Этот великий безумец, Дюма, выпускает газету, имеющую огромный успех, найдя способ вовлечь публику, которая каждое утро бежит покупать его листок; но это не может продлиться долго. Если кто-то не наведет порядок в его делах, он далеко не уедет». Они пришли в редакцию, изумились, как все бестолково: «Никогда не существовало редакции столь многочисленной, первому встречному здесь подавали кофе, и весь Париж числился редакторами с фиксированными окладами… Но 100 тысяч франков и немного порядка — и „Мушкетер“ может стать хорошим выгодным делом. Мийо давал деньги, я был готов работать, Дюма сказал, что подумает, а на следующий день я получил от него записку: „Дорогой собрат, то, что предлагаете мне Вы и Мийо, — великолепно. Однако я всю жизнь мечтал иметь собственную газету, наконец-то она у меня есть, и самое меньшее, что она может мне принести, это миллион франков в год. Я еще не взял ни су из гонораров за мои статьи; если считать по 40 су за строку, то со дня основания „Мушкетера“ я заработал 200 тысяч франков; я спокойно оставляю эту сумму в кассе, чтобы через месяц взять оттуда сразу 500 тысяч. При этих обстоятельствах я не нуждаюсь ни в деньгах, ни в директорах; ‘Мушкетер’ — это золотое дно, и я намерен разрабатывать его сам…“ В этом письме — все безумие великого человека».

Глава четырнадцатая ЗАЯЦ И ВОЛК

Загородный дом Дюма не купил, а снял в сентябре 1854 года за 3600 франков в год дом на улице Амстердам, 77, с каретным двором: вместо двора разбил сад, завел кур с петухом, собак и кошек, вызвал дочь — начинать оседлую степенную жизнь. Завершал «Графиню де Шарни»: 7 ноября 1793 года Конвент объявил суд над королем. Бальзамо, вновь появившийся на страницах, а с ним и автор считали это одной из главных ошибок революции: умнее было его втихую удавить, как бы цинично это ни звучало, а если уж судить, то не лично короля, а принцип монархии. А так получили жертву — это еще аукнется. Дантон опять пытается все взять в свои руки, но брезгливые жирондисты в Конвенте не дают. Все, кто мог предотвратить террор, оказались бессильны; на первый план выходят Марат, «кровавое чудище», и Робеспьер, который до сих пор «прятался» и «выжидал», и уже маячит на горизонте — но видит его лишь всезнающий Бальзамо — «новый Цезарь», что «восстановит трон Карла Великого».

«— Стало быть, наша борьба за свободу бесполезна?! — в отчаянии вскричал Жильбер.

— А кто вам сказал, что один из них, сидя на троне, не сделает для свободы так же много, как другой — при помощи эшафота?..

— Каков же будет результат от всего этого шума, дыма и неразберихи?

— Результат будет такой же, как после всякого генезиса, Жильбер; на нашу долю выпало похоронить старый мир; нашим детям суждено увидеть рождение нового мира; а этот человек — великан, охраняющий в него вход… Братья, придет день, когда слово, представляющееся нам священным, — родина или другое слово, которое мы считаем святым, — нация — исчезнут, как театральный занавес… все выдуманные границы исчезнут, все искусственные перегородки будут сметены…»

Самое интересное — «шум, дым и неразбериху» — Дюма опять не написал, говорил даже, что «Графиня де Шарни» — его последняя книга о революции, но, еще не закончив ее, начал новую — «Инженю», публикация в «Веке» с 30 августа по 8 декабря 1854 года. Сюжет предложил Поль Лакруа. Был такой писатель Ретиф де ла Бретон (1734–1806), считался «порнографом», после смерти был забыт, Лакруа раскопал в библиотеке Арсенала его роман «Инженю Саксанкур, или Разведенная женщина»: считается, что в нем описана жизнь его дочери Агнес, вышедшей замуж за мошенника, жестоко с ней обращавшегося. Обсудили с Маке, тот взялся за работу, но потом отказался. Тогда Дюма решил присовокупить к Бретону Марата, который тоже написал роман, «Приключения молодого графа Потоцкого» (изданный в 1847-м его дочерью): Потоцкий полюбил бедную девушку, но ее жестокий отец ее убил (потом Потоцкий стал политиком, был знаком с французскими революционерами). Соединить эти два романа, очень плохих, и написать на них таким же ужасным языком пародию — какой-то постмодернизм в кубе.

Итак, Марат в Польше (на самом деле он не жил в Польше) изнасиловал под наркотиком (какой оригинальный ход!) дочь помещика, его избили и прогнали, потом он пережил невероятные приключения в России, наконец в Париже встретил свою жертву и узнал, что у него есть сын. А вот тут — сюрприз: «кровавая жаба» оказалась нежнейшим отцом и помогла сыну устроить счастье с дочерью Бретона. В романе фигурируют все знаменитости: Дантон, Демулен, доктор Гильотен, поэт Андре Шенье, художник Давид, кулинар Гримо де ла Реньер, правда, пришиты они к делу как-то косо — то ли Дюма без Маке трудно было выстроить сюжет, то ли он просто торопился — роман вообще написан небрежно, с фразами как из учебника: «С этого времени и возник… рабочий вопрос, снова вставший в 1848 году…»