Дюма - [148]

Печаталась масса чепухи, вообще никому не интересной — лишь бы занять площадь. «Позавчера, когда я вернулся в редакцию, мне сообщили, что мадемуазель Жорж приходила и оставила мне записку: „Приходите, дорогой Дюма, хочу вас видеть“. Она хочет меня видеть! Она хочет, чтобы я пришел! Моя дорогая Жорж!» Кроме переписки в газете была литературная и театральная критика, тоже по блогерскому принципу — защита себя и своих френдов. Мирекур в 1854 году стал выпускать серию «Галерея современников»: характеристики знаменитостей, рассчитанные на скандал, начал с Жорж Санд, «Мушкетер» собирал открытые письма в ее защиту. «Мадам, когда мы читаем Ваши книги, все наши добрые чувства радуются и нам кажется, что мы стали лучше» — и далее на страницу шли подписи сотрудников газеты и читателей с подписями: «Обри, гравер, Бене, резчик по кости, Шампло, токарь. Форе, плотник» и т. д. (Мирекур, втянутый в скандалы, в 1870-х стал монахом и отправился миссионером на Гаити, где и умер.)

Третья составляющая газеты — беллетристика: романы Дюма, рассказы и стихи его друзей. Полезным сотрудником оказалась графиня Даш: весь 1854 год «Мушкетер» печатал ее «Жизнь и любовные приключения Екатерины Шарлотты де Грамон де Гримальди, княгини Монако» (текст приписывали Дюма). Жорж Санд давала рассказы. Сесиль Жерар, знаменитый охотник, опубликовал воспоминания, а Дюма — очерк о нем. «Дорогие читатели» присылали свои тексты — их тоже публиковал, если были не совсем плохи, безжалостно переделывал, большинство не обижались, но с одной дамой, Клеманс Бадер, вышел скандал: возмущенная правкой, она пыталась подать в суд, потом выпустила памфлет «Александр Дюма-Солнце»: «До чего же он счастлив, этот господин Дюма, тем, что у него есть его „Мушкетер“! Он себя ласкает и нежит, холит и лелеет на страницах этой газеты, он себя нахваливает, он глаз с себя не сводит и любуется собой в своих владениях!» Не так уж глупа была эта женщина. Парфе писал брату о «листке, который никого не пугает, но который, кажется, никого и не занимает и который останется — если вообще останется — в памяти лишь как самый невероятный памятник самовлюбленности и предвзятости суждений… Это даже не любопытно: разве что плечами пожимают, только и всего. Мемуары Дюма, которые составляют основную часть издания и из которых отныне изгнана политика… представляют собой неудобоваримый сборник давних закулисных анекдотов и цитат, приведенных в беспорядке, без плана, без цели, без разбора, кстати и некстати. Те, кто, подобно мне, искренне любит Дюма, могут лишь глубоко огорчиться при виде того, как он губит себя, расточая подобным образом свой талант, и ставит под удар свою литературную репутацию».

Еще были переводы: Гориц перевел сатирические сказки венского юмориста Морица Готлиба по прозвищу Сапфир, с которым Дюма познакомился в Брюсселе. Были интервью, которые Дюма брал сам. Делакруа вспоминал, как тот ворвался к нему в полночь: «Это человек, который не так мыслит, как я, он отвлекается, разбрасывается… Бог знает, что он сделает из ответов, которые я дал ему!» Но Дюма оказался прекрасным интервьюером, доброжелательным и точным.

Основной литературный материал для «Мушкетера» он поставлял сам — прежде всего «Мои мемуары». Хотел с Эскиро писать биографию Мишле, тот согласился, но не доверял Эскиро, и проект был брошен. Заканчивал «Графиню де Шарни», начал серию «Сказки для детей» (переводы-пересказы). С весны 1854 года печатал роман «Сальтеадор», вещь наивную, написанную «левой ногой», причем вряд ли его собственной, так как в тот же период он писал весьма качественную эпопею «Парижские могикане». Это приквел к роману «Бог располагает», где описана революция 1830 года: теперь Дюма захватил 1820-е годы, бесчинства «взбесившегося принтера» и попытку восстания 1827-го. «Могикане» и их продолжение «Сальватор» печатались в «Мушкетере» с 5 февраля 1854-го по 28 марта 1856 года, а затем в газете «Монте-Кристо» аж до 1859-го. Текст длинный и неровный: он писался с Полем Бокажем, и легко увидеть, где Бокаж, а где Дюма. Бокаж писал «дамскую» часть: масса любовных историй, рассказы о детстве героев (это в основном первая половина «Могикан» и вторая «Сальватора»), а остальное — политика, Наполеон, религия, философия — то, что было интересно Дюма.

Сальватор — сверхчеловек, но не такой, как Бальзамо, это — Бэтмен, он спасает девиц, устраивает браки. Он — революционер: «Теория Сальватора была проста: глубокая любовь ко всем людям без различия каст и рас, полное уничтожение границ для объединения рода человеческого в единую семью по слову Христа, которое, дав свободу и равенство, должно было одновременно даровать и братство. В его понимании все люди были детьми одного отца и одной матери, все были братьями и, стало быть, все были свободны. Значит, рабство, под какой бы личиной оно ни скрывалось, представлялось ему чудовищем, и он хотел его уничтожения как первопричины зла». Сальватору оппонирует другой добрый персонаж, аббат Доминик, что «шел от Бога и как бы снисходил от Бога к человечеству; Сальватор искал тайну Христа в человечестве и поднимался от человека к Богу. Человечество для аббата Доминика представляло собой творение Божье; для Сальватора Бог был творением человека; по мнению аббата Доминика, человечество имело право на существование, лишь поскольку оно создано, поддерживается, направляется высшей силой; Сальватор полагал, что общество не имеет смысла, если оно не свободно, если оно само не является направляющей силой». Носитель третьей идеологии — художник Жан Робер, который «был далек от мысли, что Бог наградил душой только людей; вслед за индийскими брахманами он скорее готов был поверить в то, что душа животного дремлет или заколдована… Нередко он пытался представить себе первобытного человека, что произошел от животных, братьев своих меньших, и ему казалось, будто в те времена животные и даже растения, младшие братья животных, были проводниками и наставниками человечества. Он с благодарностью думал о том, что существа, которыми управляем сегодня мы, руководили нами тогда, направляя наш нетвердый разум с помощью своих уже устоявшихся инстинктов, наконец, были нашими советчиками, — эти маленькие, эти простые существа, кем мы помыкаем теперь!».