Дюма - [149]

Именно в «Могиканах» Дюма впервые описал все, что творилось вокруг закона о святотатстве, когда «партия священников завладела настоящим, прошлым и уже потянулась расставить свои вехи в будущем», когда шла «война не на жизнь, а на смерть, объявленная под тем или иным видом разуму, человеческой духовности, законам, наукам, литературе»: «Иезуитство насквозь пропитано печалью и озабоченностью, пронизано захватническим и завистливым духом деспотизма и придирчивости… иезуиты нашептывают королю анафемы против любой знаменитости, исходят завистью к чужому богатству, брызжут ненавистью к чужому уму, противопоставляют себя любой передовой мысли. Их путают свободные, возвышенные, независимые люди, и они по-своему правы: каждый, кто не является их прислужником или рабом, становится им врагом!.. Будучи по видимости лишены прав, в действительности они являлись абсолютными хозяевами Франции… Палата депутатов представлялась им самозваной властью, чем-то вроде собора раскольников, зато себя они считали законными представителями страны… Кабинет министров был для этой конгрегации лишь инструментом разрушения того, что внушало ей опасения… козлом отпущения, отводящим от нее в нужную минуту народный гнев… В эпоху, когда это считалось невероятным, смутно назревала религиозная война».

С религией связана одна из сюжетных линий: Сарранти, отец аббата Доминика, был предан Наполеону и хочет возвести на престол его сына, герцога Рейхштадтского (умершего в 1832 году). Сарранти хватают, судят как уголовника за убийство, которого он не совершал, присяжные выносят смертный приговор. Его сын узнал на исповеди имя настоящего убийцы и молит папу римского позволить нарушить тайну для спасения невиновного, но… «Сын мой! — медленно, но твердо выговорил папа. — Скорее погибнут один, десять праведников, весь мир, чем догмат!» Тогда аббат убивает человека, который ему исповедался, а Карл X, узнав обо всем, милует его и его отца. Кажется, Дюма, насмотревшись на всяких королей, пришел к выводу, что Карл был очень даже ничего.

Настоящий, «большой» Наполеон физически не присутствует в «Могиканах» — Дюма еще не был готов писать его, — но его обсуждают, всё в том же ключе, что в ранней биографической книжке: как орудие Провидения: «Повсюду, где бы ни прошла французская мысль, свобода следом делает гигантский шаг, разбрасывая революции, как сеятель бросает зерна». И даже падение Наполеона на пользу свободе. «Свершилось все, что предвидел мудрый Господь. Париж не смог навязать свою цивилизацию Москве: Москва сама пришла за ней в Париж… люди с Невы, Волги и Дона проведут три года на берегах Сены; они впитают в себя новые и непривычные идеи, произнося незнакомые слова — „цивилизация“, „свобода“; они вернутся в свою дикую страну, а восемь лет спустя в Санкт-Петербурге вспыхнет республиканский заговор…» Наполеон Малый меж тем по примеру дяди решил воевать с Россией. Дюма, «Из Парижа в Астрахань»: «После ликвидации Польши, после того, как была раздавлена Венгрия, император Николай убедился, что никакая сила в Европе не может ему противостоять». Прелюдией к войне стал конфликт Николая с Луи Наполеоном: царь считал императора нелегитимным и в поздравительной телеграмме обратился к нему «дорогой друг» вместо положенного по протоколу «дорогой брат». 17 января император предъявил России ультиматум: увести войска из Дунайских княжеств и начать переговоры с Турцией, Россия разорвала дипломатические отношения с Англией и Францией, началась Крымская война — дележ ослабевшей Османской империи; англичане из врагов становились друзьями, Ватерлоо забыли — Дюма предсказывал это 20 лет назад, да никто не верил.

Дела «Мушкетера», несмотря на затруднения с наличностью, шли хорошо. За два месяца газета приобрела четыре тысячи подписчиков и продавала еще шесть тысяч экземпляров в Париже. Дюма вновь задумался о театре и в конце 1853 года излагал министру внутренних дел проект: построить театр, который будет ежегодно получать от него четыре пьесы и «представит взору народа все, что было великого в нашей и иностранной истории». В первую неделю января 1854 года, через 25 месяцев после банкротства, он выплатил большую часть долгов. Деньги текли отовсюду. У Кадо издали «Мои мемуары» — восемь томов под заглавием «Послание от 1830 года 1842-му» и почти все романы Дюма. Французский театр 13 января 1854-го поставил комедию «Ромул». В Брюсселе играли «Юность Людовика XIV», во французских провинциях — «Мушкетеров». «Водевиль» 22 мая поставил пьесу «Мраморщик», написанную в соавторстве с Лери и Бокажем. Из Турина поступают деньги за «Савойский дом». Своих текстов так много, что можно не все давать в «Мушкетер»: роман «Паж герцога Савойского» по материалам «Савойского дома» печатался в «Прессе», слабая попытка романа о Наполеоне «Капитан Ришар» — в «Иллюстрированном мире», детектив «Катрин Блюм» — в «Родине». Одна маленькая неприятность: Макс Гориц оказался не политэмигрантом, а уголовником в розыске и был арестован, Дюма вызывали в полицию, он переполошился, просил дочь переслать переписку с Горицем. Ноэль Парфе — брату, 10 апреля 1854 года: «Что за люди окружают этого несчастного умнейшего дурака!»