Дюк де Ришелье - [76]

Когда, казалось, Одесса была уже вне опасности, несколько случаев заболевания чумой были отмечены в Балте, в 180 верстах от столицы Дюка. Из этого города в Одессу за одну неделю приехало более четырехсот евреев, породив новую тревогу и реальную опасность. Не теряя ни минуты, Дюк велел в несколько часов вывести всех этих евреев со всеми пожитками за городскую черту и поместить под надзор, снабжая при этом всем необходимым. В самом деле, в еврейском лагере обнаружилось несколько заболевших, но город был спасен.

Зима выдалась очень суровой. Холода, возможно, остановили распространение болезни, зато погубили множество скота, для которого не запасли фураж: 250 тысяч быков и коров и миллион овец, а также более ста тысяч лошадей. В феврале 1813 года Ришельё с облегчением докладывал императору Александру, что новых случаев заболевания в Одессе нет уже шесть недель, были приняты самые действенные меры, все общественные места обеззаражены с помощью новейших химических средств (возможно, имелась в виду бертолетова соль — хлорат калия, полученный Клодом Бертолле в 1786 году). Обнаружившим утаенные во время эпидемии вещи, которые могли спровоцировать новую вспышку заболевания, была обещана награда, благодаря чему удалось сжечь множество потенциальных источников заразы. В общем, было сделано всё возможное. «Мы потеряли в Одессе 2644 человека, включая военнослужащих и каторжан, и еще 1087 в окрестностях. Это чудовищные потери, однако меньшие, чем можно было опасаться от недуга, погубившего более трети населения Константинополя, который распространился из-за непростительного невежества врачей, долгое время его не замечавших», — писал Дюк. (К. М. Базили в «Очерках Константинополя» (1835) сообщает, что во время эпидемии чумы, разразившейся в октябре — ноябре 1812 года, за 70 дней умерло 200 тысяч человек — четверть жителей города. Зараза распространялась от вещей зачумленных евреев, продававшихся на рынках.)

Поскольку самое страшное было уже позади, Ришельё вновь просил царя о милости — позволить ему отправиться в армию и служить там «даже простым солдатом»: «Мною руководит не честолюбие, я не участвовал в этой кампании и слишком отстал, чтобы на что-либо претендовать, но я желаю лишь доказать Вам свое усердие и чистосердечие, явить Вам, что я безраздельно принадлежу Вам целиком и полностью».

Русская армия тогда находилась уже в Заграничном походе. Еще 25 декабря 1812 года (6 января 1813-го) Александр I издал высочайший манифест о принесении Господу Богу благодарения за освобождение России от нашествия неприятельского, повелевавший праздновать День Победы в день Рождества Христова и обещавший, что в честь окончания войны будет сооружен храм Христа Спасителя. 1 января русская армия во главе с Александром и Кутузовым перешла Неман, а в феврале достигла Одера и заняла Берлин.

Француз Ришельё непременно хочет служить в русской армии? Он так ненавидит Наполеона или выслуживается перед Александром? Хочет оградить себя от нападок в «новом отечестве»? Следующая фраза проливает свет на его истинные мотивы: «Признаюсь Вам с доверием, внушенным мне Вашей прежней добротой, что я хотел бы вырваться из этого ада и возродиться к жизни. Мои тело и душа изнурены скорбью, и хотя я ни дня не был болен, я чувствую, что без сильного развлечения мне конец, я больше ни на что не буду годен. Даже на войне лучше, чем здесь! Пожалуйста, позвольте мне приехать, сир!» Даже если здесь положение вновь осложнится, князь Куракин 13 февраля уже приехал в Кременец, он обо всём позаботится.

Александр Борисович Куракин был тогда членом Государственного совета, председателем департамента гражданских и духовных дел. Наверняка Ришельё мучился вопросом: зачем император направил князя в Новороссию — неужели считает, что генерал-губернатор не справился со своей задачей?

У Александра же на тот момент были совсем другие заботы. Объединенная русско-прусская армия во главе с фельдмаршалом Кутузовым очистила от французских гарнизонов Пруссию и вышла на Эльбу. Кутузов был против дальнейшего продвижения, однако он простудился и 28 апреля 1813 года скончался в силезском Бунцлау; командование передали генералу Витгенштейну, который двинул армию к Лейпцигу. К тому времени Наполеон собрал во Франции свежую армию. 20 апреля (2 мая) 1813 года состоялось генеральное сражение при Лютцене, закончившееся отступлением союзников. (Начальником Генерального штаба 1-го кавалерийского корпуса французского генерала Латур-Мобура был маркиз де Жюмилак.) Александр не извлек уроков из прошлого: в присутствии его и прусского главнокомандующего Витгенштейн не осмелился взять всю полноту командования на себя, сражение было практически пущено на самотек и не закончилось разгромом союзников лишь потому, что у Наполеона не оказалось достаточно кавалерии для преследования отступившего противника. В России предпочли представить итоги сражения как успех, Витгенштейн получил орден Святого Андрея Первозванного, прусский фельдмаршал Блюхер — орден Святого Георгия 2-й степени; Г. Р. Державин написал оду на «лютценскую победу».