Дыхание жизни - [10]
Пауза.
«Так что, викарий, мы обречены на страдания? У нас что, совсем нет выбора? Как вы считаете, все предрешено? Мы все обречены?»
Мадлен молча наблюдает за Фрэнсис.
А через пару дней мы поднимались по лестнице, и я спросила: «И как тебе тогда понравилась та ваша оргия?» Он ответил: «Потрясающе. Я бы ее не променял ни на что на свете».
Мадлен улыбается тому, насколько точны были последние слова.
Не знаю… сама не знаю, чего я добивалась. Наверное, я неделями, месяцами пыталась найти в Мартине какое-то чувство. Словно рылась на чердаке; должно быть, это самое точное слово. Все время искала какое-то чувство.
Мадлен. Какое чувство?
Фрэнсис. Думаю, стыда.
Мадлен с вызовом поднимает голову.
Мадлен. И что — не нашли?
Неожиданно Фрэнсис повышает голос, изображая вышедшего из себя Мартина.
Фрэнсис. «Чего ты добиваешься? Скажи, ради Бога!» — говорил он. «Чего ты, черт тебя побери, хочешь? Чтобы мы и дальше так жили? В этом проклятом саду, в Блэкхите, отрезанные от мира? Фрэнсис, неужели ты правда этого хочешь? Чтобы в наших жизнях не было ничего, кроме этого?» (Фрэнсис немного успокаивается). «А тебе не приходит в голову, что мне больно? Что мне больно от твоих слов?» Он тогда посмотрел на меня и сказал: «Ну, значит, тебе больно».
Наступает молчание.
Несколько дней я раздумывала. И решила: ладно, я с этим справлюсь. И спросила его: «Ты все еще с ней видишься?» «Вижусь, если ты не имеешь ничего против.» «Как нетрудно догадаться, я против». «Тем не менее, я все равно буду с ней видеться». Потом мы долго молчали. Очень долго, полчаса или дольше. Затем я встала. «Тогда какого же черта было спрашивать, не против ли я! Какого черта спрашивать!»
Мадлен улыбается.
И знаете, он тогда так смешно выглядел.
Мадлен. Не сомневаюсь.
Фрэнсис. Я даже рассмеялась.
Мадлен. Конечно.
Фрэнсис улыбается своим воспоминаниям.
Фрэнсис. Я еще помню другой вечер…
Мадлен. Да?
Фрэнсис. Самый идиотский из всех. У нас были проблемы с трубами. Это была просто комедия…
Мадлен. Что, еще смешнее, чем в ваших книгах?
Фрэнсис. Еще смешнее.
Мадлен. И что?
Фрэнсис. Я бы такого не придумала: Мартин в подвале, лежит вытянувшись во весь рост под водонагревателем, а я ору: «Я хочу что-нибудь для себя лично! Я заслужила кое-что и для себя!» А он: «А мне нужно, чтобы этот нагреватель нормально работал!» (Фрэнсис опять повышает голос). «Я страдаю, а ты нет!» «Разумеется, я тоже страдаю. Думаешь, я не страдаю?» «Хотела бы я видеть, как! Ну, докажи!» (Фрэнсис успокаивается и сидит неподвижно). И вот, наконец, как-то вечером, очень поздно, — это была худшая ночь из всех до того момента, — его рабочие бумаги были разложены по всей постели, а я взяла и выбросила их из окна. Я сидела и несколько часов подряд твердила одно и то же, как заклинание, как мантру: «Я хочу что-нибудь для себя! Я заслужила кое-что и для себя!» А он стал натягивать халат и, выходя из комнаты, обернулся ко мне и сказал: «Жизнь — это не суд присяжных!» И все, больше ничего. Потом он спустился в сад и стал собирать бумаги с газона. (Задумчиво повторяет.) «Жизнь — это не суд присяжных!» (Фрэнсис на несколько мгновений погружается в воспоминания.) В пять утра я его спросила: «А тогда что такое жизнь?» Он к тому времени уже спал рядом, как всегда, заснул без проблем. Он проснулся: «В чем дело?» «Если жизнь не суд присяжных, тогда что?»
Молчание.
Говорят, это то, чего хочет каждый из людей. Ведь так говорят? Говорят, жизнь — это любовь.
Мадлен. Вы правы.
Фрэнсис. Ведь цель жизни — найти любовь.
Мадлен встает. Ее стакан пуст.
Мадлен. Вы не проголодались?
Фрэнсис. Да.
Мадлен. Нам надо поесть. Пойду куплю что-нибудь готовое на вынос в индийском ресторане.
Мадлен идет через комнату за своим пальто. Фрэнсис наблюдает, как она надевает пальто и берет с комода ключи.
Кстати, я все это слышала. Про то, как у вас бывал викарий. И про нагреватель. И про бумаги на газоне. Он мне все это рассказывал. Просто чтобы вы знали.
Сцена третья
Ночь или раннее утро. Неоновый луч погас. Из боковой двери, ведущей в спальню, выходит Мадлен в халате. Она осторожно пробирается через комнату, ожидая, что Фрэнсис спит на диване, на котором сейчас постелено белье. Но Фрэнсис не спит; она сидит у окна на скамье, в пижаме и халате, которые ей дала Мадлен, и смотрит в окно. Она оборачивается, когда Мадлен входит в комнату, но они с трудом могут видеть друг друга.
Фрэнсис. Что вы тут делаете?
Мадлен. Не могла заснуть. К тому же я поняла, что хочу еще курицы с карри.
Фрэнсис. Она там, на полу.
На полу, там, где они ели свой импровизированный ужин, осталось несколько небольших алюминиевых лотков из-под еды.
Еще там где-то оставалось немного чипсов, если только вы на них не наступили.
Мадлен садится на пол и начинает есть пластмассовой вилкой из алюминиевого лотка.
Мадлен. Я вчера разговорилась с хозяином ресторана. Он с семьей приехал сюда в Вентнор из Бангладеш. Теперь это обычное дело. И мы все воспринимаем это как должное.
Действие разворачивается во второй половине 50-х годов прошлого века, время, когда после долгих лет окаменелости ощущается приближение перемен, которые позднее назовут оттепелью. Главная героиня — художница, некогда учившаяся в Париже у самого Матисса: теперь она считается специалистом по нему, её приглашают в качестве эксперта тогда, когда обычные методы не дают результатов… Пьеса «Залив в Ницце» была впервые сыграна 4 сентября 1986 года в театре Котслоу, Лондон, в постановке Дэвида Хэйра.
В основу сюжета пьесы легла реальная история, одним из героев которой был известный английский писатель Оскар Уайльд. В 1895 году маркиз Куинсберри узнал о связи своего сына с писателем и оставил последнему записку, в которой говорилось, что тот ведет себя, как содомит. Оскорбленный Уайльд подал на маркиза в суд, но в результате сам был привлечен к ответственности за «совершение непристойных действий в отношении лиц мужского пола». Отсидев два года в тюрьме, писатель покинул пределы Англии, а спустя три года умер на чужбине. «Поцелуй Иуды» — временами пронзительно грустная, временами остроумная постановка, в которой проводятся интересные параллели между описанной выше историей и библейской.
Пьеса Дэвида Хэйра «Голубая комната» — парафраз пьесы австрийского драматурга Артура Шницлера «Любовный хоровод» была написана в начале XX века. Первыми эту пьесу увидели в Лондоне в 1998 году в театре «Донмар Уэйрхаус». Несмотря на легкость сюжета и комичность некоторых сцен, она обнажает всем известную сегодня проблему отчужденности. «Голубая комната» — это пьеса об одиноких в большом городе мужчинах и женщинах. О тех, кто в поисках глубоких чувств, пресыщается легкой добычей и теряет вкус к настоящей жизни.
Художник, доживший до преклонных лет, встречает молодую женщину, очень похожую на его мать. Сам герой никогда не знал собственной матери. Она бросила его еще младенцем, в роддоме, но при этом оставила при нем свою фотографию, которую он хранил всю жизнь. И вот спустя много лет он встречает женщину, как две капли воды похожую на ту, что на фотографии. Между ними возникают непростые отношения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В пьесе Миеко Оучи «Синий свет» мы застаём 100-летнюю Лени Рифеншталь в офисе голливудской киностудии. Она готова сделать отчаянный шаг и решиться на съёмки своего первого художественного фильма за последние пятьдесят лет, но что из этого выйдет, — вот вопрос.
Cпектакль «Рыдания» про генетику женского одиночества, сконструирован из монологов трех женщин, представительниц одной семьи: дочери, матери и бабушки.Три поколения потерянных женщин — восемнадцатилетняя, сорокачетырехлетняя и семидесятилетняя. Они все дезориентированы, все несчастливы. Их несчастье не социальное, а внутреннее: «Они загнаны в ментальные ловушки, это их личная несвобода».
В сборник пьес известнейшего английского драматурга Джона Осборна (1929–1994) вошли три его пьесы: «Оглянись во гневе», «Комедиант» и «Лютер». Две последние пьесы на русском языке печатаются впервые.Экранизации и постановки:Оглянись во гневе / Look Back In Anger — Великобритания (Т.Ричардсон) 1958Полковник Редль / Oberst Redl (И.Сабо) (cценарий в соавт.) 1985Комедиант / The Entertainer — Великобритания (Т.Ричардсон) 1960Атака лёгкой кавалерии / The Charge of the Light Brigade (cценарий) — Великобритания (Т.
В формальном плане Вальчак пользуется театральной условностью, вводя символические фигуры и ожившие предметы, как, например, в пьесе «Шахта». Герой пьесы — шахтерский город Валбжих, олицетворяемый неким шатающимся по улицам типом по имени Валек.