Дыхание ветра - [17]

– А-а … – протянула через нос Марина и поправила складки своего сари.

– И вообще, лучше сделай вид, что их не заметила, потому что в древние времена среди чёрных Садху были те, кто отрезал головы длинноволосым девушкам, – она многозначительно посмотрела на струящийся шелк распущенных волос подруги: – И подносили её как жертву Богини в специальных ритуалах.

– Ужас, глаза Марины округлились.

– Да, и такое бывало, и я краем уха слышала, что до сих пор где-то такое бывает, но очень редко.

– Ты меня совсем запугала.

– Ну правильно, тебе не скажи, так ты до темна по окраинам одна гулять будешь, как в прошлый своё приезд. Индия – это не всегда счастливая сказка, здесь надо быть очень осторожным, особенно иностранным девушкам. Пропадают часто…

– Да, спасибо, я постараюсь быть внимательней, – наклонившись и посмотрев куда-то в ноги, слегка насмешливо промолвила Марина.

Она была давней подругой Инги, и, путешествуя по Индии, заехала на недельку в Дхарамсалу, без особой цели, только лишь посмотреть, походить по святым местам и вернуться обратно в свою всё расцветающую и разрастающуюся Самару.

Марина была маленького роста и, несмотря на свою зрелость, смотрелась словно девочка. Ласковая и обаятельная, она притягивала к себе множество интересных людей и постоянно была окружена многочисленными друзьями, но непрестанный ветер в её голове так и не давал хоть сколько нибудь жизненной стабильности.

Под аккомпанемент криков и призывов местных торговцев, лавки которых со всевозможными религиозными сувенирами и принадлежностями для подношения, находились с обеих сторон, девушки молча поднимались по каменным ступенькам к храму. Местами, прямо на ступеньках сидели нищие и жалобно тянули к ним руки, прося подаяния. Иногда стайки чумазых ребятишек, смеясь и оглядываясь на иностранок, весело скакали рядом, время от времени хватая их бесцеремонно за руки и за концы развевающихся на ветру тонких цветастых сари. Приходилось волей-неволей останавливаться, доставать из сумки полупустой кошелёк и, создавая в уме правильную мотивацию, раздавать мелочь.

Перед самыми воротами храма Ваджрешвари Дэви они сняли обувь и омыли свои ноги под струями воды, тут же благополучно их измазав, пройдя по затоптанным грязью кирпичам, и оставив следы на белых мраморных ступенях храма.

– И зачем, спрашивается, мы ноги мыли, если их опять замазали и всё равно в храм не вошли чистыми?

– Это условно, то есть, как медитация для ума.

– Как это?

– Ты моешь ноги и представляешь, что снимаешь всю мирскую грязь, которая состоит из омрачённых состояний ума, таких как зависть, жадность, ложь, гнев, невежество и так далее.

– А, тогда понятно, – и она опять поправив сари, которое для её маленького роста было немного длинновато, пошлёпала, мимо стоящих двух тигров и льва из бронзы, к дверям храма.

Вместе с потоком прихожан они вошли в полутёмный прохладный зал, опустились перед алтарём. При этом Марина наклонилась ниже, тщетно пытаясь увидеть лик Богини, по её предположению прикрытый золоченым покрывалом, но так и не увидела. Возможно, статуи не было, либо она была очень тщательно закрыта тканью, но вот высокую энергию, что сразу пробежала по позвоночнику и ударила в голову, трудно было не почувствовать. Марина не могла ошибаться, потому что была чувствительна к мистической энергии с самого детства. Поднесли кокосы, благовония и синдуру.

– А почему самой Богини не видно? – тихо спросила Марина.

– Как не видно, она же здесь в пространстве, вон сидит и тебе улыбается, отшутилась Инга.

– Да ну тебя, – махнула на неё рукой подруга, – тебе бы всё шутки шутить. Я говорю, почему её изображения нет, как в других храмах?

– Потому что Ваджрешвари Дэви олицетворяет собой всех Богинь, присутствующих в каждом из девяти духовных центрах, соответствующим в нашем теле чакрам. Ну, вот так как их девять, то наверное трудно объединить в единый образ, наверное поэтому. А во-вторых, ведь Богиня – это Майя, иными словами Иллюзия… Но я не уверена.

Подруги положили свои подношения перед алтарём и служитель храма, сосредоточенно потянувшись, поставил им по оранжевой точке на лбу, как знак благословения, дал прасад, и, вдохнув жертвенный огонь, они вышли из храма во двор.

Слепящее солнце на миг лишило их зрения. Птицы что-то радостно щебетали на огромном дереве баньяна, весело увешанном красными с позолотой верёвочками, под которым величественно и совершенно отстранено, восседали аскеты в оранжевых одеждах. Исхудалые, с нестрижеными волосами, они вызывали благоговение. Инга уже повернулась к Марине, чтобы шепнуть о том, что эти совершенно отрёкшиеся от мира люди, даже не думают о женщинах и других земных утехах, как один из них, ни с того, ни с сего, открыв один глаз, посмотрел на девушек и радостно им подмигнул.

Инга на миг оторопела, но тряхнув головой и придя в себя, тут же ему подмигнула в ответ и засмеялась весёлым смехом. Она схватила Марину, которая до сих пор путалась в складках сари и потащила её к тому месту на огромной площади перед храмом, где били в барабаны и танцевали паломники.

Она как всегда, нисколько не смущаясь, скинула свою накидку и с ходу влетела в центр круга, где прикрыв стыдливо головы танцевали индийские женщины.