Дворец райских наслаждений - [39]

Фань Имэй считала, что, когда она заполучила в покровители майора Линя, ей несказанно повезло. Можно было на время забыть о боли и унижениях. Впрочем, никаких иллюзий она не испытывала. Она знала, что, несмотря на всю страсть майора, настанет день, когда она ему надоест, и тогда на ней отыграются другие девушки и Матушка Лю. Наверняка ее будет терзать Жэнь Жэнь. Ей доводилось слышать вопли, доносившиеся из хижины, расположенной в углу самого дальнего двора, где он запирался с девушками, приговоренными к наказанию. Она с ужасам думала о пытках, которых ей было не миновать, и при этих мыслях кровь стыла в жилах. Впрочем, она давно привыкла к непрерывной череде неудач, и в глубине души ей было все равно.

Иногда она давала слабину. Порой, как нынешней ночью, она лежала в постели, разглядывая свое мертвенное отражение в зеркале, и мечтала о смерти. Однажды, после отвратительного скандала, когда майор Линь, надавав ей пощечин, плакал от жалости к себе и обвинял ее в изменах (Фань Имэй не знала, зачем Матушка Лю кормила майора этими сказками), она подождала, пока Линь уснет, и, уверенная в том, что он на следующий же день уйдет от нее, решила свести счеты с жизнью. Она понимала, что не вынесет пыток Жэнь Жэня. Она забралась на стул и перекинула пояс через балку у потолка, собираясь повеситься. Так и не успев свить петлю, она оступилась и растянулась на полу. Майор Линь проснулся и сонным голосом позвал ее к себе. В этот раз он был ласков, шептал на ушко всякие нежности, а она лежала под ним, содрогаясь от беззвучного плача, — в пустоте души пробудилась маленькая девочка, которой она некогда была.

В последнее время она часто ловила себя на том, что думает об отце, особенно когда остается в павильоне одна. Долгие годы она пыталась вычеркнуть из памяти прошлую жизнь. Майор Линь запрещал пускать к ней других клиентов, что не мешало Матушке Лю придумывать Фань Имэй разные унизительные поручения. Когда майор отсутствовал, большую часть дня девушка таскала из туалетов к выгребной яме ведра с нечистотами, мела дворы или же мыла посуду на кухне, однако у нее все же оставалось свободное время. В такие минуты она играла на цзине в тенистом павильоне или же смотрела из окна на ивы, предаваясь грустным воспоминаниям. Она ясно помнила, как солнечными днями отец учил ее играть на цзине и разражался добрым смехом, когда она делала ошибку, или же, когда она играла правильно, с гордостью аккомпанировал ей на флейте. Когда Фань Имэй стала постарше, она играла у него в кабинете, а он, стоя у стола с кистью в руках, рисовал удивительных птиц и цветы. Он всегда относился к ней как к сыну, которого у него никогда не было. Мать она почти не помнила, но отец после ее смерти больше не женился и не брал наложниц. Он научил Фань Имэй грамоте, когда ей было шесть, любил громко читать ей отрывки из классики или же, придерживая ее руку, помогал осваивать непростое искусство каллиграфии. Она знала, что он беден и живет на скупые подачки братьев-купцов, но не представляла, до какой степени ее дядья презирают доброго ученого-книжника, провалившегося на государственных экзаменах и не испытывавшего ни малейшего интереса к торговле. У Фань Имэй было счастливое детство. Отец всегда что-нибудь напевал. По утрам он очень часто водил ее в парк возле храма пускать воздушных змеев. Она помнила, как он бегал по усыпанным цветами дорожкам, а сзади по земле громыхал здоровенный воздушный змей в виде дракона. Она помнила, как он сидел у ее кровати и читал на ночь сказки. Она помнила веселые искорки в его глазах.

Живя в своем маленьком мирке, они даже не заметили, как в Шишань пришла чума. Отец не обратил внимания на лихорадку и нарывы на подмышках, а потом в один день он слег в горячечном бреду и более не узнавал Фань Имэй. Она слышала о приехавшем в город иноземном докторе, который, как поговаривали, поднимал с постелей даже неизлечимых. Ей рассказали, что он принимает плату только крысами, и она все утро в отчаянии охотилась за грызунами, рыскавшими под полом. В итоге она отправилась на помойку и там нашла огромную дохлую черную крысу, с ног до головы облепленную мухами. Преодолев страх и отвращение, она завернула ее в платок и побежала на поиски доктора. Отыскать его удалось только к вечеру. Так она впервые увидела заморского дьявола. Маленький, с бакенбардами, он был похож на мудрую мышь. У него была добрая улыбка, а усталые глаза лучились нежностью. Она развернула платок, показав свой подарок, и доктор рассмеялся. Она взяла его за руку и повела домой к отцу. Отец стонал в постели, его заливал пот. Доктор осторожно протер его тело тряпочкой, смоченной в горячей воде. Некоторое время спустя пришла странная иноземка, одетая в черное платье с белым капюшоном. Ее жизнерадостное лицо было похоже на румяное яблоко, а глаза — усталые, как у доктора. Потом доктор ушел, а женщина просидела у постели больного всю ночь. Каждый час она омывала тело отца и время от времени становилась на колени, складывая перед лицом ладони. Фань Имэй решила, что так она обращалась за помощью к иноземным духам. Когда на рассвете вернулся доктор, отец лежал недвижим. Доктор быстро осмотрел его, затем повернулся к ней с печальным видом и обнял ее. Она всхлипывала на его плече. «Я же принесла тебе крысу, — кричала она. — Я же принесла тебе крысу!». А доктор все гладил ее по голове и повторял: «Знаю. Знаю». Она заглянула ему в глаза и увидела в них боль и печаль.