Дворец райских наслаждений - [27]

Том был самим очарованием и не давал ей скучать, то и дело рассказывая что-нибудь интересное или смешное. По сути дела, она впервые оказалась с ним наедине. Том был очень милым и тактичным. Каждый раз, проводив Элен до дверей спального купе, он обнимал ее и целомудренно целовал. Большего он не требовал, в чем, собственно, не было ничего удивительного. Для него вопрос ее чести был не менее важен, чем сама жизнь. Она поймала себя на том, что пытается представить, каково было бы путешествовать в такой роскоши наедине с Генри Меннерсом. Остался бы он джентльменом до конца, как Том? Путешествовать вместе с одинокой беззащитной молодой леди… Пантера и ее добыча. Интересно, отчего Меннерс отказался ехать с ними? Она вспомнила о слухах, которые ползли по Пекину. Многие нелестно отзывались о приятелях Генри, работавших в Таможенной службе, — поговаривали, что они содержат целые гаремы блудниц. Меннерс выбил у железнодорожной компании отдельный вагон для себя. «Может, он едет не один», — мелькнула в голове гаденькая мысль. Может, он взял с собой прекрасную китайскую наложницу с маленькими ножками, накрашенными ноготками, в синих шелковых одеждах, с нефритовыми заколками в пышных волосах. Она представила, как крошечная, словно куколка, девушка сидит у Меннерса на коленях, а он, сардонически усмехаясь, ее разглядывает и прихлебывает бренди: в руках — бутылка, рубашка расстегнута, в зубах сигара. Она покраснела, устыдившись картины, нарисованной бурным воображением, и, посмотрев на жизнерадостное лицо Тома, полностью поглощенного приключенческим рассказом в «Блеквуде», покачала головой.

Она знала, что любит Тома. Вспомнился вечер после бала-маскарада, когда они стояли на верхней палубе парохода, плывшего через Индийский океан. На небе сияли звезды, издалека доносились приглушенные звуки музыки, смешивавшиеся с тихим шелестом фосфоресцирующих волн. Бал был посвящен произведениям Шекспира, и Элен выбрала «Отелло». Рискнув, она предложила Тому поменяться ролями, и он согласился, поэтому Элен, перемазавшись ваксой, явилась на бал в трико и камзоле, изображая маленького, хрупкого Отелло. Здоровяк Том, представший на балу в облике Дездемоны, еле натянул на себя платье, сшитое из занавески. Из швабры он сварганил на скорую руку парик, а губы размашисто подвел ярко-красной помадой, отчего стал похож на клоуна. Они выиграли первый приз, а Том в придачу еще и завоевал ее сердце. Она нисколько не удивилась, когда в тот вечер он неуклюже, чуть ли не извиняющимся тоном сделал ей предложение. Она посмотрела в полные волнения глаза, сиявшие на лице, покрытом клоунским гримом, и ее охватил прилив нежности. Она согласилась. Он поцеловал ее, перемазавшись ваксой. Хохоча, они осели на палубу и долго смеялись, крепко держа друг друга за руки.

Разумеется, на следующий день молодого человека охватило чувство беспокойства. Что скажут тетушка и мистер Дэламер? Не обманул ли он доверие ее отца? Том согласился сопровождать Элен. Получается, он воспользовался своим положением? «Конечно, да, — ответила она Тому. — И я этому очень рада!» От этих слов Том помрачнел еще больше, а она весело засмеялась, понимая, в каком непростом положении он очутился. Однако шли недели, и к Тому вернулось хорошее настроение. Теперь мысль о том, что ему предстоит просить у мистера Дэламера ее руки, вселяла в него лишь радость. Сама же Элен никогда об этом не беспокоилась. С того момента, как корабль в окружении брызг и тучи чаек отплыл из Саутгемптона, вся ее предыдущая жизнь сузилась до образа тетушки, машущей ей на берегу, а потом воспоминания о ней померкли окончательно. Буря в Бискайском заливе, выступающие из тумана диковинные скалы Гибралтара, дельфины и летучие рыбы Средиземного моря, караваны верблюдов, чьи силуэты Элен разглядела, когда пароход проплывал по Суэцкому каналу, рынок пряностей в Адене — все те зрелища и звуки, будоражившие ее в первые, полные впечатлений, недели путешествия, теперь казались столь далеким прошлым, что Элен не знала, были ли они на самом деле. Сколько с тех пор уже успело произойти! Бомбей. Коломбо. Пенанг. Острова в золоте закатного солнца. Гонконг. Шанхай. Тяньцзинь. Пекин. Элен жила дивным, поражающим воображение настоящим, а Том был частью этого настоящего, поэтому ее любовь к молодому человеку казалась естественной, практически неизбежной. Отца она не боялась. Она смутно помнила, как, когда ей было двенадцать лет, он заявился в дом тетушки, завалив Элен подарками. Тогда она впервые увидела, как взрослый плачет. Он сжимал ее в объятьях, одновременно смеясь и рыдая, а огромные соленые слезы катились по его красному лицу, капая на усы. Тычась огромным носом ей в ухо, отец все повторял: «Доченька. Доченька родная». Несколько дней спустя он снова пропал. Но она помнила исходившее от него любовь и тепло, запах табака и пива, и безутешно плакала, когда он ушел. Элен была уверена, что он полюбит Тома или же она заставит отца полюбить его. Однако встреча с отцом казалась далеким будущим. Сейчас она была счастлива стоять на деревянной платформе среди пустынной равнины и ждать появления Генри с лошадьми. Это было так здорово.