Дворец райских наслаждений - [20]

Некоторые из гостей, включая самого хозяина, были одеты в свободном стиле, что в сложившихся обстоятельствах казалось верхом бестактности. Большинство европейских дипломатов приехали в цилиндрах и смокингах. На груди русского посла тускло поблескивали ордена. Немногословный японский посол, которого сопровождала хрупкая супруга в кимоно, надел придворный костюм. И все же даже самые дорогие одежды мужчин уступали в роскоши платьям женщин. Элен Франсес с изумлением взирала на графиню Эстерхейзи, гостью австрийской дипломатической миссии, которая, представ в блеске тонкой синей кисеи и павлиньих перьев, веселилась от души над остротами увивавшегося вокруг нее щеголеватого французского военного атташе. Белые, украшенные перьями дамские шляпы, покачиваясь, плыли над горчичными полями. Некоторые из женщин, как и Элен Франсес, были одеты в костюмы для верховой езды, разница была лишь в том, что наряды остальных было не стыдно одеть и на охоту, устраиваемую Виндзорским двором: платья были оторочены бархатом, черные шляпки отделаны синими шелковыми лентами, жакеты плотно приталены, демонстрируя окружающим изящество и красоту женского тела. Элен Франсес, весь наряд которой составляли коричневое дорожное платье и котелок, чувствовала, что совершенно здесь не к месту — словно гувернантка на балу.

Она умоляла Тома не оставлять ее одну, однако едва они успели приехать, как его потащили в дальний угол сада играть в лапту. Некоторое время она наблюдала за игрой. Она увидела, как он рванулся вперед, поймал мяч и, ликуя, поднял его над головой. Покрасневшее лицо Тома сияло от счастья, волосы были взъерошены. Потом леди Макдональд взяла ее под руку и повела знакомиться с мадам Пишон. Беседа с супругой французского посла выявила зияющую брешь в скромных познаниях французского, который Элен учила в школе. Обменявшись несколькими фразами о погоде, Элен и мадам Пишон удалось прийти к согласию о том, что Великая китайская стена и вправду очень длинная, а мадам Пишон не без ехидства заметила, что, видимо, именно поэтому стену назвали «великой». Элен покраснела от смущения и была оставлена наедине с бокалом шампанского. На мгновение она была только рада, что на нее никто не обращает внимания.

Она поймала себя на том, что прислушивается к беседе нескольких мужчин, окруживших доктора Моррисона, знаменитого путешественника и прославленного корреспондента газеты «Таймс». Ее внимание привлек молодой человек, стоявший возле доктора. Широкоплечий черноволосый незнакомец был удивительно красив. Его мощную фигуру облегал элегантный твидовый костюм. Он напоминал девушке пантеру, которую она некогда видела в Лондонском зоопарке, — ленивую, сонную и вместе с тем полную мощи и силы. При виде мускулов той пантеры, перекатывавшихся под гладкой шкурой, становилось ясно, что она в любой момент готова к прыжку. Элен впервые обратила внимание на незнакомца по дороге на виллу, когда он пронесся легким галопом мимо ее брички. Обернувшись в седле и погладив шею лошади, он выкрикнул какую-то остроту одному из своих приятелей. Когда красавец повернулся, его голубые глаза на мгновение встретились с глазами Элен. Он рванул поводья, и лошадь, сорвавшись в галоп, скрылась в клубах пыли. В память Элен врезался образ незнакомца, его военная выправка. Девушка так и не осмелилась спросить у мистера и миссис Доусон, представлявших в Пекине компанию, на которую работал Том, кто был тот незнакомец. По некой непонятной причине ей казалось, что этот вопрос будет предательством по отношению к Тому. Неожиданно она почувствовала беспокойство: вдруг незнакомец поднимет глаза и обнаружит, что она на него смотрит? Но вместе с тем она желала вновь ощутить на себе его взгляд.

— Да, я воспринимаю боксеров всерьез, — говорил доктор Моррисон тихим голосом, который не вязался с грубыми чертами его лица и упрямым видом. Элен заметила легкий колониальный выговор. Том рассказывал ей, что Моррисон родом из Австралии.

— Право, сэр, о чем вы? Духи воинов, появляющиеся из воздуха, заклинания против серебряных пуль и прочее мумбо-юмбо. Здесь не Африка, — резким неприятным голосом ответил коренастый молодой человек с рыжей шевелюрой. Элен вспомнила, что он был одним из спутников черноволосого незнакомца. Наверное, один из работников таможенной службы, о которых так пренебрежительно отзывался Том.

— Вы правы, мистер Симпсон, — отозвался Моррисон. — Здесь действительно не Африка. Мы находимся в стране, имевшей развитую цивилизацию еще в те времена, когда ваши предки плясали вокруг костра. Предрассудки свойственны не только народам, которых мы в гордыне своей называем примитивными. Скажите, когда вы в последний раз плевали через левое плечо, увидев черную кошку, перебегающую вам дорогу?

— Детские сказки, сэр. Неужели вы хотите сказать…

— Вы правы, это детские сказки, но их корни уходят в глубины веков. За последний век мы многое узнали о тайнах природы, однако уверяю вас, еще во времена Шекспира, каких-то триста лет назад — а этот срок в масштабах китайской истории всего лишь миг — мы сами верили в существование домовых и фей. Возьмем, к примеру, китайского крестьянина. Он не знает ни о сельскохозяйственной, ни о промышленной революциях. Он живет от урожая до урожая. Если небеса гневаются, они обрушивают на поля ливень или град. Естественно, он верит в богов, богинь и волшебство, и, доложу я вам, он чертовски прав, ибо они остаются его единственной надеждой и защитой. Поставьте себя на его место, мистер Симпсон. Представьте, что вы китайский крестьянин.