Дворец радости - [5]

И точно - вернувшись туда, откуда я начал свое унизительное путешествие, я понял, что проглядел свое место по той простой причине, что моя карточка упала "лицом" вниз. И почему-то это обстоятельство ввергло меня в тоскливые размышления о своей никчемности на пиру жизни, о том, какой же я бестолковый, и не лучше ли попросить начальство отправить меня срочно домой, в Сибирь. (Предполагалось, что мы поедем еще в Душанбе... или в Ташкент, не помню...) Но, добравшись до места и увидев, что моя рюмка наполовину заполнена коньяком, я тут же выпил. И заозирался, ища бутылку, чтобы налить еще, но оказалось - этим занимаются официанты. А в данную минуту все замерли - и официанты, и гости: поднявшись над сказочным столом, негромко, очень негромко говорил Хозяин республики... Мне издалека трудно было услыхать, о чем он говорит, но я тоже напрягся, так как на меня несколько раз оглянулись. Может быть, я звякнул рюмкой о вилку, ставя на место... Наконец, я понял - тост произнесен, все завставали - и я тоже вскочил с пустой рюмкой, но мне тут же в нее весьма ловко из-за правого моего плеча официант что-то налил, но очень немного. Я выпил, и в небесах заиграла зурна, зазвенели бубны, и в осветившемся волшебным светом зале перед нашим столом появились феи в дымчатых платьях. Изгибая руки, они закружились, томно и сладострастно улыбаясь запрокинутыми лицами. И возник, как джин из сосуда, золотозубый пожилой человек. Он запел:

- Воды арыка бегут, как живые... переливаясь, журча и звеня... - И дальше припев. - В небе светят звезды золотые... - Господи, сколько же лет назад я слышал эту песню?.. Ее пел Рашид Бейбутов, был где-то на юге СССР такой певец, маме моей нравился. Она любила всяких цыган, и этого Рашида любила. Я хлопнул по плечу Михаила из Мурманска и сказал ему об этом, он ухмыльнулся.

- Так это и есть Рашид Бейбутов!

- Он что, не умер?! Может, сын?

- Нет, говорят, сам.

- Какой молодец!.. - Я смотрел, как движется этот старый человек в прекрасном серебряном, как паутина, костюме, как блестят его глаза, как свеж голос, и подумал: наверное, это оттого, что здешние люди ценят жизнь, как праздник. А мы, русские, татары и прочие, себя как будто на помойке нашли... Всё перезабыли: песни, игры, старые имена... - Друг!.. - обратился я, поймав секунду тишины, к далекому Рашиду Бейбутову. - Спой: "Ох, спасибо, Сулейману..."

На меня несколько человек оглянулись и зашикали. Знакомая дама покачала головой. Всё, разлюбила. И я решил пойти покурить - все равно покуда больше не наливали. Спустился по мягкому, как трава, ковру, уложенному на ступени белой лестницы, заранее вынул сигарету и показывал ее по дороге всем смуглым усатым парням, которые стояли справа и слева, как оловянные солдатики, глядя на меня:

- Где у вас можно в зубы дать, чтобы дым пошел? - Они встревоженно нахмурились. - Ну, покурить, покурить?

Переглянувшись, помедлив, мне показали на открытую дверь, я зашел в беломраморные покои, где также торчали, отражаясь в зеркалах, несколько усатых молодых чекистов. Я вежливо поздоровался, закурил. И тут мне стало дурно. Выронив сигарету на сверкающий пол, я оперся ладонью о теплую стену, которая кренилась. Усатые хмуро и неодобрительно разглядывали меня. "Нализался, русский товарищ!.." - прочел я в их глазах.

- Я... я трезвый, - попытался я объяснить, но слова пропали в горле, и мне захотелось на воздух, под открытое небо, иначе я умру. Как лунатик, вытянув руки, я вышел в холл и направился к выходу, к высоким дубовым резным дверям со стеклянными окошками разного цвета. Сейчас... Но на моем пути встали плечом к плечу парни с усиками.

- Нельзя.

- Как?.. Почему?.. - промычал я. Перед глазами все плыло.

- Нельзя, - тихо и жестко отвечали мне.

- "В не-ебе... светят звезды золотые..." - наверху пел на "бис" нестареющий певец.

- Мне... мне туда. - Я царапал ногтями сердце и валился им на руки. - Дышать...

- Не положено.

- Как?! - я не понимал. И уже теряя сознание, чтобы как-то их умилостивить, прошептал строки Омара Хайяма. Кажется, эти:

 "Мы - цель и высшая вершина всей вселенной...

 Мы - наилучшая краса юдоли бренной...

 Коль мирозданья круг есть некое кольцо,

 В нем, без сомнения, мы - камень драгоценный!"

 - Отойдите! - меня оттолкнули.

 Я упал на колени.

 - Вста-ать!.. - шепотом завопили на меня.

Кто-то обхватил меня сзади за плечи. Я завернул голову - Михаил. При нем я уже один раз загибался в автобусе. Он сразу все понял.

- Парни, вы что, обалдели?! У человека приступ... откройте... пусть он на скамейке в саду посидит.

- Здесь хороший воздух, цветы.

Я свалился на пол. Михаил, шепотом матерясь, взяв меня подмышки, оттащил в сторону, к одной из запертых дверей. Тут в щель между синим стеклышком и черной рамой немного шел воздух с улицы, но мне не хватало... Я онемевшими руками шарил по карманам и никак не мог нащупать баночку с валидолом. Наконец, под носовым платком, в левом кармане брюк нашел - в алюминиевой трубочке оставалось еще полторы почерневших таблетки. Одну сунул под язык. Слюны не было...

- Парни, да вы что?! Я офицер советской армии, я вас прошу!..