Двое с Золотой Канавы - [6]

— Преддостигательной, если угодно, — поправил Йойл.

— Позвольте не согласиться, именно достигательной и никакой другой, это мой хлеб, коллега...

— Вы не поняли, я пошутил. Впрочем, готов признать, что неудачно...

Но Эмли, казалось, не расслышал. Он уже буквально метался по кабинету.

— С чего начать, с чего начать... — тяжело дыша, бормотал он. — Ролевой анализ или сценарный... Сценарный или ролевой...

— Думаю, и тот, и другой, — вставил Йойл.

— Ну конечно, оба! — всплеснул руками психотерапевт. — Это же азбучно, принцип дополнительности, стереозондаж... Но с чего все-таки начать, если с ролевого, то... То как же тогда сценарный?

— Не могу спокойно смотреть, как вы мучаетесь, коллега, — посочувствовал нейрофизиолог. — Давайте разрешим проблему без эмоций и непредвзято, на стохастическом уровне.

— То есть?

— Очень просто. Вот я пишу на одном листке — «сценарный», — Йойл достал блокнот и ручку, — а на другом — «ролевой».

Он зажал бумажки в кулаках и, подавшись вперед, завел руки за спину.

— Извольте выбрать, в какой руке.

— Остроумно, весьма, — заявил Эмли. — В самом деле, это выход... В левой!

— Пожалуйста.

Психотерапевт развернул бумажку.

— Сценарный, — прочитал он. — Отлично, я рад. Откровенно говоря, интуиция мне подсказывала, что начинать надо именно со сценарного анализа...

— Ну вот видите.

— Спасибо, коллега. Метод экстравагантный, но эффективный, что и говорить...

Раздался зуммер. Йойл встал с кресла, подошел к столу и нажал клавишу:

— Слушаю.

— Профессор, к вам посетитель, — сообщила Айзи с экрана селектора.

— Это пациент — или?..

— Извините, вы по какому вопросу? — поинтересовалась девушка у посетителя, стоявшего, по-видимому, сбоку от нее. — Профессор, он говорит, что по важному.

— Нельзя ли уточнить? Видите ли, я нешуточно занят...

Оказалось, что уточнить никак нельзя.

— Боюсь, что это пациент, и весьма тяжелый, — хмыкнув, предположил Эмли.

— Ну что ж, проводите его ко мне, — сказал Йойл и выключил селектор.

Посетитель был худощав, мал ростом и так неказист, словно многовековые старания евгенистов ничуть не сказались на его генокоде. Впрочем, сразу же выяснилось, что так оно и есть.

— Я естествяк, — мрачно заявил он с порога. — И мои родители тоже. И предки, все до одного.

Судя по тону, это обстоятельство являлось предметом его угрюмой и одновременно вызывающей гордости.

— Очень приятно. Садитесь, пожалуйста. Чем могу быть полезен?

— Вы и есть Йойл? А это, наверно, Эмли?

— Профессор Эмли, с вашего позволения.

— Ага. А я — Бундурмах, гооосист и моочист, — представился визитер, игнорируя предложения сесть и буравя то Йойла, то Эмли недобрым взглядом исподлобья.

— Рад знакомству, — кивнул Йойл. — Правда, мне хотелось бы уточнить, это имя, профессия или звание?

— Только не надо притворяться, — предостерег посетитель, — будто вы не знаете, что такое ГОООС и МООЧИ.

— Как вы сказали? — Хозяин кабинета придвинул блокнот. — Позвольте, я запишу.

— Давайте, записывайте. Я представляю Галактическое Общество Охраны Окружающей Среды и Межпланетное Общество Охраны Человеческой Индивидуальности. И я заявляю вам решительный официальный протест.

— Помилуйте, да в чем дело?

— А в том, что два человеческих индивида похищены со своей родной планеты и вы собираетесь ставить на них опыты.

От неожиданности Эмли прыснул, а Йойл всплеснул руками и издал нечленораздельное восклицание.

— Не вижу ничего смешного. — Гость сурово покосился на психотерапевта. — Ваша затея с похищением и сомнительными экспериментами просто возмутительна. Не думайте, что это вам сойдет с рук. Нынче, хвала природе, у нас не Темные Века.

— Потрясающе, — пробормотал Эмли.

— Минуточку, хотелось бы выяснить: вы протестуете в качестве, гм... — Йойл заглянул в блокнот. — В качестве гооосиста или моочиста?

— В обоих качествах, — отрезал Бундурмах.

— Но при чем же здесь, прошу прощения, охрана окружающей среды? Ведь речь идет не о флоре или фауне, а о людях.

— Вот-вот, именно. И это говорите вы, человек гуманной профессии, медик, — сокрушенно покачал головой гость. — А разве люди — не часть окружающей среды? Разве карантинные планеты — не окружающая среда? По-вашему, выходит, мы можем защищать редких птиц или реликтовые хвощи, а людей — нет? Интересно вы рассуждаете, очень интересно. Хотелось бы знать, сможете ли вы это повторить в присутствии репортеров?

— Колоссально, — прошептал Эмли и зацокал языком от удовольствия.

— Разумеется, я готов повторить свои слова, — раздраженно ответил Йойл. — Заметьте, свои, а не то сомнительное истолкование, которое вы им придаете.

— Разрешите узнать, — вкрадчиво вмешался Эмли, — какова все-таки цель вашего визита?

— Если до сих пор еще не ясно, я повторю, так и быть. — Бундурмах приосанился. — Я заявляю вам решительный протест.

— Очень хорошо. Это мы уже слышали и приняли к сведению. Что-нибудь еще?

— А разве этого недостаточно?

Ученые переглянулись.

— Лично мне кажется, что вполне достаточно, и даже слишком, — проворчал Йойл.

— Конечно, — подхватил Эмли. — Само собой разумеется, вы протестуете, и мы...

— Решительно протестую, — уточнил Бундурмах.

— О да, безусловно, вы решительно протестуете, ну а мы, в свою очередь, принимаем к сведению ваш протест, целиком и полностью. Не так ли, коллега?