Двое из многих - [122]
— Ты здесь давно, в этом вонючем лагере? — спросил Тамаш.
— Два месяца. В Залаэгерсеге пробуду полгода, потом домой, в Будапешт, на улицу Гернади. Год будут меня держать под домашним надзором.
— А это что такое? — поинтересовался Керечен.
— Так вы еще совсем зеленые юнцы! Даже не знаете, что такое домашний надзор! Вам еще учиться надо… Ну а потом весь мир будет мой. Зять имеет механическую мастерскую. Он хороший товарищ, даст работу.
— Как здесь кормят? — спросил Тамаш.
— Сносные помои. Меня и хуже кормили. Деньги у вас есть?
— Откуда же? — вздохнул Керечен.
— Это плохо. Без денег трудно. Иногда приходится и тюремщикам платить.
— Сколько тут держат?
— По-разному, в зависимости от того, как им твоя личность понравится. Некоторые до двух месяцев томятся, но обычно через месяц отсылают.
— Куда?
— Есть четыре варианта: или домой отпускают, только это большая редкость; или отправляют в тюрьму на проспекте Маргит, там можно и пять лет просидеть; или в Залаэгерсег, в лагерь; ну а еще…
— Что еще?
— Сук.
— А это что такое? — спросил Тамаш. Все столпившиеся вокруг заулыбались, а Михай Ваш потрепал Имре по плечу.
— Это самое верное место, и государству дешевле всего обходится. Ничего другого не надо, кроме намыленной веревки и крепкого сука. А еще проще — прикончить пулей в затылок. Так поступают с теми, кто, по их мнению, приехал домой с определенным заданием. Вы знали товарища Мехеша?
Имре Тамаш уже хотел ответить, что знали, но Керечен незаметно толкнул его локтем. Ваш заметил это и одобрительно улыбнулся, потом продолжал:
— Его убили. Если кого-то отсюда увозят, то уж обязательно навсегда.
Несколько минут все молчали. Может, и им суждена такая смерть? Наконец Михай Ваш заговорил:
— Вам еще повезло с именами. Тамашей и Кереченов обычно не убивают, хотя товарищ Мехеш тоже отвечал расовым требованиям. А вот если бы вас случайно звали Шварцем или Коном, так я и ломаного гроша не дал бы за вашу жизнь. Здесь, дружище, охотятся за евреями. Офицеров-евреев до крови избивают, даже если они никакого отношения к революции не имели, даже если контрреволюционерами были. Еврей не может быть витязем, пусть совершит хоть тысячу героических поступков!
Друзья услышали вполне достаточно и теперь ясно могли представить себе, какое их ждет будущее. Они уселись на нары, разложили вещи, осмотрелись. Теперь, когда они перестали быть центром внимания для остальных, можно внимательнее приглядеться к людям, с которыми их свела судьба. Им бросился в глаза бледный человек интеллигентной внешности, который грустно и апатично сидел на нарах в самом дальнем конце помещения и смотрел в одну точку, ни с кем не разговаривая. Керечен спросил у Михая Ваша, кто он.
— Это самое несчастное в мире существо, — ответил Ваш. — Честный служащий. Скромный, беззащитный, покорный. За всю свою жизнь и мухи не обидел. Сыщики его вот уже месяц избивают, и он, бедняга, помешался. Нервы отказали. Ночью он кричит во сне или трясется от страха. Никак не придет в себя после пыток. А ведь он не был ни красноармейцем, ни коммунистом. Стихи у него нашли. Сглупил, с собой привез, хотя и знает наизусть… Отто, — обратился Михай Ваш к человеку в углу, — что тебя так огорчает?
— Оставь меня в покое! Не видишь разве, что я думаю?
— О чем ты думаешь, Отто?
— О том, что верх котелка представляет собой закругленную линию. Сколько я ни провожу по нему пальцем, конца нет. Такая линия называется бесконечной. Такая же бесконечная, как избиения и страдания или как зарождение нового человека, которого снова будут бить, истязать, чтобы он страдал. Я ломаю себе голову, чтобы понять, окончательно ли я поглупел или только временно стал кретином.
— Над этим стоит подумать! — кивнул Михай Ваш. — Но что касается твоей глупости, об этом и речи быть не может. Ты поправишься. Будет у тебя красивая жена, ребенок…
— У меня?.. Не надо мне! Я не хочу производить на свет других оливеров, других отто… Не был я никогда коммунистом, я и теперь не коммунист, но они делают со мной такое, что и сельского священника могут превратить в большевика… Как тут не сделаться идиотом? Почки мне отбили, все тело у меня похоже на географическую карту. И все из-за этих стихов…
— Хорошие стихи. Прочитай их нам, Отто!
— Ладно! Теперь мне уже все равно.
Люди собрались вокруг него. Отто встал на нарах и начал декламировать. Выразительным баритоном он рассказывал о том, как коммунисты страдают в тюрьме, в той самой тюрьме, которую построили их отцы — рабочие-каменщики. Построили для своих сыновей и братьев… Старая толстая стена во дворе тюрьмы покраснела от крови. Возле нее расстреливают тюремных узников. Мрачное здание, словно огромное чудовище, питается человеческими жизнями, пьет людскую кровь. Каждый день оно требует своей порции, но никогда не насыщается. Мужчины, женщины, старые или молодые — ему все равно, лишь бы была кровь. Сколько еще других ужасов! И все это — кровавые побеги этой тюрьмы. Гремят выстрелы, угасают жизни. Их никто не возвратит назад, безымянные могилы поглотят их. Может быть, и дети забудут, что выросли без отца, без матери, кровь которых окрасила тюремную стену, которые отдали жизнь, чтобы построить лучшее будущее своим внукам.
Он родился джентльменом-южанином и жил как на театральных подмостках, где был главным героем — рыцарственным, благородным, щедрым, великодушным. И едва началась Первая мировая война, рыцарство повлекло его на театр военных действий…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
15 февраля 1989 г. последний советский солдат покинул территорию Демократической республики Афганистан. Десятилетняя Афганская война закончилась… Но и сейчас, по прошествии 30 лет, история этой войны покрыта белыми пятнами, одно из которых — участие в ней советских пограничников. Сам факт участия «зелёных фуражек» в той, ныне уже подзабытой войне, тщательно скрывался руководством Комитета государственной безопасности и лишь относительно недавно очевидцы тех событий стали делиться воспоминаниями. В этой книге вы не встретите подробного исторического анализа и статистических выкладок, комментариев маститых политологов и видных политиков.
События, описанные автором в настоящей повести, относятся к одной из героических страниц борьбы польского народа против гитлеровской агрессии. 1 сентября 1939 г., в день нападения фашистской Германии на Польшу, первыми приняли на себя удар гитлеровских полчищ защитники гарнизона на полуострове Вестерплятте в районе Гданьского порта. Сто пятьдесят часов, семь дней, с 1 по 7 сентября, мужественно сражались сто восемьдесят два польских воина против вооруженного до зубов врага. Все участники обороны Вестерплятте, погибшие и оставшиеся в живых, удостоены высшей военной награды Польши — ордена Виртути Милитари. Повесть написана увлекательно и представляет интерес для широкого круга читателей.
Сергей Сергеевич Прага родился в 1905 году в городе Ростове-на-Дону. Он участвовал в гражданской и Великой Отечественной войнах, служил в пограничных войсках. С. С. Прага член КПСС, в настоящее время — полковник запаса, награжденный орденами и медалями СССР. Печататься, как автор военных и приключенческих повестей и рассказов, С. С. Прага начал в 1952 году. Повести «План полпреда», «Граница проходит по Араксу», «Да, был…», «Слава не умирает», «Дело о четверти миллиона» и многие рассказы о смелых, мужественных и находчивых людях, с которыми приходилось встречаться их автору в разное время, печатались на страницах журналов («Уральский следопыт», «Советский войн», «Советская милиция») и газет («Ленинское знамя» — орган ЗакВО, «Молодежь Грузии», «Молодежь Азербайджана» и др.)
Книга представляет собой сборник воспоминаний. Авторы, представленные в этой книге, родились в 30-е годы прошлого века. Независимо от того, жили ли они в Советском Союзе, позднее в России, или в ГДР, позднее в ФРГ, их всех объединяет общая судьба. В детстве они пережили лишения и ужасы войны – потерю близких, голод, эвакуацию, изгнание, а в зрелом возрасте – не только кардинальное изменение общественно-политического строя, но и исчезновение государств, в которых они жили. И теперь с высоты своего возраста авторы не только вспоминают события нелегкой жизни, но и дают им оценку в надежде, что у последующих поколений не будет военного детства, а перемены будут вести только к благополучию.