Двое из многих - [102]
Интернационалисты захватили эшелон с обмундированием, оружием и продовольствием.
Эшелон доставили в Красноярск. Чего там только не было: великолепное новое обмундирование, мука, сахар, соль, крупа, оружие, боеприпасы и даже несколько пушек. А какие там были сабли, кортики!
Интернациональный полк был полностью вооружен и обмундирован. Солдаты, имевшие хорошую выучку, выглядели браво и молодцевато. А как приятно было надеть новенькое обмундирование!
Жизнь их изменилась: у ворот никаких тебе часовых, иди куда хочешь. Хочешь — на вечеринку с танцами, хочешь — к девушкам, хочешь — в кино, на прогулку или на какое собрание… Наслаждайся всеми прелестями жизни!
Пишта Керечен уже целую неделю не появлялся на стройке. Все эти дни он проводил вместе с Имре Тамашем, который не только сам добился перевода в интернациональный полк, но и перетащил туда своих лучших товарищей. Задача интернационалистов состояла в том, чтобы выявлять скрывающихся контрреволюционеров, патрулировать по городу, сопровождать арестованных, охранять офицерский лагерь. Короче говоря, времени для отдыха почти не оставалось.
В полку была создана партийная организация.
Керечен был очень занят и не мог навестить Шуру в первые дни своей деятельности в полку. Он все время вспоминал ее, но увидеть смог лишь через две недели.
Когда Иштван подошел к уже готовому зданию, в которое была вложена частичка и его труда, сердце у него забилось чаще.
Шура с заплаканным лицом упала ему на грудь.
— Почему ты так долго не приходил? Я уже думала, что ты меня больше и видеть не хочешь… Если бы хотел, то пришел бы раньше!
— Не сердись, Шурочка, раньше я никак не мог прийти. У нас сейчас столько дел!
— Я думаю… Боюсь я, что скоро вас, пленных, отсюда куда-нибудь отправят и тогда я вообще останусь одна. А у меня уже живот заметен… Муж сестры заметил… Обозвал меня венгерской шлюхой, даже плюнул в мою сторону…
— Да как он посмел! — возмутился Иштван.
— Сестра Маруся тоже меня все время ругает… Уж как только она меня не обзывает! Говорит, что я получила то, чего заслуживаю.
— И она смеет так говорить!
— Муж ее хотел записаться в Красную Армию, но его не взяли… Маруся говорит, что у нее есть знакомый комиссар, который поможет им добиться, чтобы ее мужа взяли в Красную Армию. Он там и командиром взвода станет…
«Ну и пройдоха же этот Дмитрий! — подумал Керечен. — Хитрый и жестокий… В Красную Армию его, конечно, возьмут, так как никаких улик против него нет. Сейчас в городе такое столпотворение, что не до проверок… К тому же найдется немало и таких, кто, отвернувшись от старого строя, захочет честно служить новому».
— А где сейчас твой шурин? — спросил Керечен.
— Домой он приходит только поздно вечером, чтобы переночевать. Маруси дома нет. Я даже не знаю, на какие средства они живут, — рассказывала Шура по дороге домой. — А вчера Дмитрий откуда-то притащил целый мешок сахару. Позавчера он купил где-то мешок соли и сразу же перепродал ее. И так каждый божий день… Спекулируют то солью, то сахаром, то мукой, то маслом… Покупают, продают… Лавки и магазины все закрыты, что-нибудь из продуктов можно купить только на «черном рынке»…
— Эх! — Иштван с досадой махнул рукой. — Ну и житуха же сейчас для мерзавцев! Честный человек не знает, как свести концы с концами, а эти знай наживаются. Я сообщу об этом в ЧК!
— Ой, ради бога не надо! — воскликнула Шура. — Если шурин узнает об этом, он меня убьет. Да и не найдут они в доме ничего, так как товар здесь находится час-два, не больше. А порой Дмитрий его и вовсе домой не приносит. Купит на стороне и там же продаст.
— А у кого же он все это покупает? — поинтересовался Иштван.
— Да разве я знаю? У него столько знакомых! Большинство из них бывшие колчаковцы. Они почти все спекулируют на «черном рынке». Дмитрий и нам приносит продукты: крупу, картошку. А если бы не приносил, мы давно бы с голоду померли.
— А разве у вас нет продуктов? — удивился Иштван.
— Нет, конечно.
— И по карточкам вы ничего не получаете?
Шура горько рассмеялась:
— По карточкам! Что по ним дают-то? Полфунта сахару на месяц. Да и тот плохой: желтый и не очень сладкий. Его и на неделю не хватает.
Керечен знал, что положение со снабжением гражданского населения продуктами очень тяжелое. Белые разграбили все склады, насильно отобрали продукты у крестьян. А если у кого из крестьян и сохранились кое-какие продукты, то те меняли их лишь на сахар, соль или чай. В городе многие влачили жалкое существование на полуголодном пайке. Тиф косил ослабленных, истощенных людей. Помощи ждать было неоткуда. Контрреволюционеры тайком распространяли всевозможные ложные слухи. Обвиняли во всех бедах красных. Подчеркивали, что при Колчаке было все, а теперь, при красных, ничего нельзя достать. Люди, мол, пухнут с голоду. Вот он, рай, который обещали большевики…
— Ты еще работаешь? — спросил Керечен Шуру.
— Да, но что это дает? Зарплаты хватает всего на несколько дней…
Иштван понимал, что ему что-то нужно делать с Шурой. Быть может, скорее пожениться, чтобы она могла хотя бы питаться получше. Все-таки в полку были кое-какие запасы продуктов после захвата эшелона с продовольствием. А питаться ей сейчас нужно хорошо. Во что бы то ни стало надо вырвать Шуру из этой среды!
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.