Двести женихов и одна свадьба. Часть вторая - [58]

И что тут, спрашивается, ответить. Не сильно нужное и не очень важное? Можно отрезать, например, мозг, ведь очевидно, что господин все равно им не пользуется. Но я поостереглась так отвечать – не ровен час, согласится.

Но вернемся к Кристиану. Он думал о больнице?

– Да. У меня запись на три месяца. Не уверена, что скоро вернусь в Ортингтон, разве что за вещами. И, конечно же, не пропущу прием в честь твоего назначения. Мы все же…

Кристиан изогнул бровь в ожидании продолжения, но я, в лучших женских традициях, сменила тему.

– В любом случае, я не брошу больницу Айрона и теперь связываю свое будущее с этими местами.

Сказала, а сама поняла, что не лукавлю. Те дни, что я провела в больничных хлопотах, стали одними из самых счастливых за все время моего попаданства. Булочки, конечно, замечательно, но открыто практиковать хирургию – еще лучше.

– Я люблю свое дело! Я живу им, Кристиан, и мне жаль, если ты этого не понимаешь.

– Любишь резать людей и пускать им кровь? – скептически переспросил он.

– Люблю спасать им жизнь. Как спасла тебе и многим другим.

Кристиан замолчал, напряженно вглядываясь в мое лицо. Я понимала, что сейчас решается моя судьба, наша судьба и ждала его решения со страхом. В планы Егора не входит мое проживание в Айроне, в планы Кристиана – тоже. Но мне, наконец, пусть и робко, пусть и несмело, во многом с надеждой на Адриана, стоит начать строить собственные планы.

– Это твой ответ? – наконец, уточнил граф Ортингтон.

Именно так – граф Ортингтон. Холодным, деловым тоном. Таким же тоном можно требовать отчета от работника, имени которого даже не знаешь.

– Да.

– Я вас услышал, леди Ортингтон.

Мне со всей учтивостью (то есть, не касаясь губами) поцеловали ладонь, оставив на прощанье лишь тонкий аромат хвои и грусти. Я не поняла, что произошло между нами, но это что-то изменит мою жизнь на «до» и «после».

В надежде, что Кристиан насчет больницы сказал, не подумав, я решительно задвинула мысли о мужчинах на задний план и сосредоточилась на переднем. Ну, то есть, на своем проекте. Завтра планировалось открытие. И это не вечеринка с выпивкой и девицами в экстравагантных нарядах, это боевое крещение уникальной операцией, на которой я буду ассистентом знаменитого кардиолога с Земли. Петер Штольц из земной немецкой клиники любезно согласился возглавлять отделение кардиологии и даже поднатаскать меня в этом направлении. Волновалась ли я? Не то слово! А потому – никаких больше отвлечений.

Я проверила готовность больницы, дала последние указания работникам и персоналу. Написала письма домашним и огромное благодарственное письмо Клифорду, который без устали создавал все новые и новые артефакты по моему заказу. Конечно, Адриан щедро слал ему чеки с гонорарами, однако сегодня мы получили их обратно с угрозой смертельной обиды в случае появления еще хотя бы одного.

Егор появился поздно вечером: побитый, помятый и в стельку пьяный. Долго передо мной извинялся, стоял под балконом на коленях и кричал о своей великой любви, что «это» было в последний раз и «такого» больше не повторится.

Что «это» и какого «такого» мне было, как говорится у нас на Земле, фиолетово, потому что с утра планировалась ответственная операция и, узнав, что с бывшим все хорошо, я провалилась в целительный сон. В него же провалился и Баринов, причем прямо под кустом пионов. Будить его предусмотрительно не стали, а с утра, когда я направлялась в больницу, попросила принести ему огуречного рассола и морковного сока. Оставить прямо под кустом, чтобы не возникло проблем с поиском после побудки.

За беспрецедентной операцией наблюдал, не побоюсь преувеличить, весь Китридж. Уникальные навыки доктора Штольца, безукоризненность и точность артефактов Клифорда, магия трех целителей, моя скромная помощь на подхвате и опыт четырех медсестер через семь часов закончились нашей безоговорочной победой. Девочка со сложнейшим пороком сердца, не поддающимся магической коррекции, получила шанс на здоровую жизнь!

Как только мы с доктором, уставшие, но потрясающе довольные, вышли из операционной, нам тут же сунули конверты с золоченым орнаментом и сургучной печатью королевской канцелярии. Его величество заинтересовался нашим проектом и приглашает на личную аудиенцию. И это победа! Это триумф!

Адриан подарил мне драконий пересвет, который я демонстративно выкинула в мусорку и взамен получила стандартную корзиночку с орхидеями и лилиями с оправданием «стоило попытаться». Егор, по традиции, всучил через курьера корзину красных роз, а Кристиан… Кристиан подарил мне молчание.

Впрочем, меня лихорадило и разрывало от счастья, я занималась тем, чем мечтала, я спасла жизнь маленькой девочке, получила уникальный опыт, встала у истоков легальной медицины Китриджа и могла с полным правом сказать, что, наконец, счастлива. Что мне какие-то там графы?

И я была счастлива ровно до того момента, как сквозь толпу журналистов, уже передающих по артефактам сведения во все крупнейшие газеты страны, ко мне не поплыла леди Карга-Иол с надменной физиономией на худом лице.

– Леди Ортингтон! – пафосно воскликнула она, распихивая журналистов костлявыми локтями. – Я в восхищении! Не побоюсь сказать, что мы со всем миром с замиранием сердца ждали результатов вашей… операции! – последнее слово она отчеканила с явным намеком.