Двадцать великих открытий в детской психологии - [42]

В основном благодаря многочисленным откликам на свои исследования, как обвинительным, так и хвалебным, Рене Байержо, наряду с Пиаже, завоевала роль лидера в среде специалистов, изучающих детскую психологию. Она достигла этого, настояв на необходимости перепроверить способ оценки восприятия постоянства предметов, предложенный Пиаже. С ее стороны было очень смело нападать на Пиаже, поскольку в 1987 году, когда была опубликована ее работа, она только шесть лет как закончила университет и даже еще не получила степени адъюнкт-профессора. Однако она приняла вызов — и совершила в детской психологии настоящий переворот. Библиография

Baillargeon, R. (2000). Reply to Bogartz, Shinskey, and Schilling; Schilling; and Cashon and Cohen. Infancy, I, 447-462.

Bates, E. (1999). Nativism versus development: Comments on Baillargeon and Smith. Developmental Science, 2,148-149.

Schilling, Т. H. (2000). Infants' looking at possible and impossible screen rotations: The role of familiarization. Infancy, 1,389-402.

Smith, L. (1999). Do infants possess innate knowledge structures? The con side. Developmental Science, 2,133-144. Вопросы для обсуждения

Что важнее: доказать, что дети обладают способностью, или что они могут продемонстрировать эту способность? Почему? В чем разница между этими понятиями?

В чем преимущество признания врожденности способности или поведения? Прогрессивно ли объяснять особенности поведения тем, что они врожденные?

Пиаже утверждал, что способность восприятия постоянства предметов полностью развивается у ребенка только к полутора-двум годам. По мнению Байержо, это происходит уже в три с половиной месяца или даже раньше. Почему так важно выяснить, когда же возникает эта способность?

«Дебют» Байержо на ниве науки состоялся очень рано, однако многие ученые так и не признали ее успех. Как вы считаете, от каких факторов зависит известность и положение ученых?

Глава 7. «Знаете ли вы, что знаю я?»

БАЗОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ: DOES THE CHIMPANZEE HAVE A THEORY OF MIND? Premack, D., & Woodruff, G. (1978). The Behavioral and Brain Sciences, 1, 515-526.

Когда дело касается ментальных состояний, люди обнаруживают весьма интересную привычку играть в языковые игры. Под «ментальными состояниями» я подразумеваю такие составляющие душевного мира, как убеждение, знание, хотение и размышление. У всех нас есть ментальные состояния. У всех нас есть убеждения, знания, желания и мысли. Когда я говорю что-то наподобие «Я вам верю», я использую слово верить для описания внутреннего ментального состояния, возникающего в ответ на сказанные вами слова. В данном случае «Я вам верю» означает, что я принимаю сказанное вами за чистую монету. Также я мог бы сказать «Я вам не верю», и это означало бы, что мое внутреннее ментальное состояние является состоянием неверия, когда ваши слова не кажутся мне правдивыми. Употребление мною в данном случае слов о состоянии — это прием, посредством которого я даю вам знать, что я думаю о сказанном вами.

То есть достаточно просто использовать одно слово о состоянии для того, чтобы говорить об одном ментальном состоянии. Мне абсолютно несложно построить предложение, содержащее одно такое слово, а вам абсолютно несложно его понять. В качестве примера можно привести предложение «Я люблю вас». мог бы даже слегка повысить уровень сложности, совместив два подобного рода слова в одном предложении, например, таком как «Я хочу вам верить». В данном случае я не говорю, что я вам верю, и не говорю, что не верю. Я говорю о том, что у меня есть желание принять ваши слова за чистую монету. Когда предложение содержит сразу два слова о состояниях, нам становится немного труднее уловить его смысл, но, тем не менее, мы постоянно пользуемся этим приемом. Вам нужно лишь внимательнее следить за моими словами. Но что, если я еще больше усложню задачу, добавив в предложение третье такое слово? Как бы вы обошлись с предложением наподобие этого: «Я думаю, что хочу вам верить»? В данном предложении я не говорю, что хочу вам верить, и не говорю, что не хочу. Я лишь говорю, что склоняюсь к тому, чтобы хотеть вам верить. Хотя данное предложение является усложненным, я уверен, что немного над ним подумав, вы все равно можете его понять.

Языковые правила накладывают совсем небольшие ограничения на то, сколько слов о состояниях мы можем свести вместе. Вероятно, мы ограничены лишь количеством внутренних ментальных состояний, которые способны переживать. Мы можем совмещать такие слова самым разным нелепо усложненным образом. Мы начинаем подходить к границам нашего понимания, вероятно, не раньше, чем достигаем порядка четырех ментальных состояний. Как бы вы поняли мои слова, если бы я сказал что-то подобное: «Я неуверен, думаю ли я, что хочу вам верить»? С точки зрения грамматики, в этом предложении нет ничего неправильного; оно абсолютно приемлемо. Но чтобы понять смысл предложения, несомненно, требуется дополнительная работа мозга. Когда я вырос, то понял, что моя мать являлась мастером использования подобных слов. Она всегда тратила целые часы на телефонные разговоры с родственниками и друзьями. Будучи ребенком, я никогда не был уверен в том, что именно было сказано человеком на другом конце провода. Но, поразмышляв, я понял, что у меня не было уверенности также и в том, о чем именно говорила моя мать. Она, бывало, строила такие предложения, которые и по сегодняшний день ставят меня в тупик. Она легко могла сказать что-то вроде: «Я просто не думаю, что Мардж знает, что Джеффри верит в то, что Кэрол хочет услышать извинения», или «Я искренне надеюсь, что Тед понимает, что его босс верит в то, что Хелен не знала, что Тед думал о последних пожеланиях Хелен». Ну, как? Думаю, мне нужна наглядная схема.