Двадцать великих открытий в детской психологии - [40]

Но что, если Байержо все-таки права? Что если восприятие постоянства предметов действительно присуще детям с момента появления на свет? Можем ли мы тогда назвать его врожденным? Может быть и так. Однако критики нативистского подхода возразили бы на это, что назвать восприятие постоянства предметов врожденным означает ничего не дать науке. На самом деле они даже сказали бы, что назвать восприятие постоянства предметов врожденным значит вовсе не дать никакого объяснения. В лучшем случае такой вариант приведет к тому, что восприятие постоянства предметов придется объяснять на другом уровне, не в период после рождения ребенка, а в период еще до его рождения, что все равно ничего не объяснит. «Остановиться только на одном уровне анализа — неважно, насколько хорошо мотивирован такой подход, — недостаточно, если мы хотим понять, как же на самом деле происходит перемена; если мы хотим понять ее настолько полно, чтобы суметь изменить цепь случай- лостей так, как это необходимо нам. Прекратить рассматривать суть реальных явлений тоже "не слишком полезно" для психологии развития ребенка», — пишет критик Линда Смит (Smith). Таким образом, даже если восприятие постоянства предметов действительно присуще ребенку еще до рождения, специалистам по психологии развития надо будет потрудиться, чтобы это объяснить, начиная, возможно, даже с изучения внутриутробного развития ребенка.

Опровержение «принципа разводного моста»: следование принципу экономии

Критике подверглись не только нативистские предположения Байержо. Ряд нападок вызвала и ее методика. На протяжении нескольких лет исследования с использованием вращающегося экрана подвергались самому пристальному вниманию. Иногда эти исследования получали симпатичное название «принцип разводного моста», поскольку вращение экрана напоминало движения такого моста. Однако некоторые исследователи стараются опровергнуть достижения Байержо и по сей день.

Собственно говоря, проблема заключается в следующем. В науке мы привыкли следовать определенному правилу — так называемому принципу экономии. Суть этого принципа заключается в том, что если две разные теории одинаково хорошо объясняют поведение детей, предпочтение отдается более простой теории. Согласно теории Байержо, благодаря пониманию постоянства предметов дети уделяли больше времени стадии невозможного. Однако в последние годы другие исследователи начали рассматривать вероятность того, что в ходе ее экспериментов дети дольше смотрели на экран в ходе стадии невозможного по какой-то другой причине, не имеющей с восприятием постоянства предметов ничего общего. «Не было ли другого фактора, — рассуждали они, — из-за которого дети дольше смотрели на экран, поворачивающийся на 180°, чем на экран, поворачивающийся на 112°»? Может быть, в повороте экрана на 180° было что-то, что вызывало интерес детей, и это что-то не имело ничего общего с восприятием постоянства предметов? (Разве не любопытно, что и через пятнадцать лет после публикации работы Байержо исследователи все еще о ней спорят? Да, революционные исследования обладают способностью поражать воображение людей!)

В одной из недавно опубликованных работ Томас Шиллинг (Schilling) рассмотрел такую возможность. Сначала он «оправдал» Байержо «за недостатком улик» и признал, что получен ные ею данные безупречны. Он был готов признать, что дети действительно дольше смотрели на экран в ходе стадии невозможного, чем в ходе стадии возможного. Однако он не собирался следовать проторенному пути и признать, что это означало способность детей воспринимать постоянство предметов. Напротив, он полагал, что это было как-то связано с тем, как именно дети смотрят на предметы, то есть с обработкой визуальной информации. Чтобы лучше понять, что имел в виду Шиллинг, необходимо немного вернуться назад и ознакомиться с концепцией обработки информации.

Когда мы с вами на что-нибудь смотрим, нам надо сначала «обработать» это, чтобы понять. В психологии термин «обработать» просто означает, что мы получаем от этого предмета какую-либо информацию: узнаем его, воспринимаем его форму и цвет или даже понимаем, что никогда не видели ничего подобного. Все, на что мы обращаем внимание, оказывается определенным уровнем «обработки» предмета. Иногда мы многое узнаем благодаря обработке, иногда нет.

Давайте рассмотрим следующий пример с обработкой информации. Представьте, что вы идете на вечер с угощением и танцами где-то в середине или в конце декабря. В итальянском ресторане официантка усаживает вас за столик, откуда вы прекрасно можете видеть крупного мужчину белой расы, сидящего на другом конце комнаты. У этого мужчины большая белая борода и усы, на нем надето красное бархатное пальто, отороченное белым мехом, у него пухлые румяные щеки и большой живот, который трясется, как желе, когда он хохочет. Заинтересовало бы вас такое зрелище? Особенно если все это происходит в канун Рождества? Полагаю, что наряд этого человека так восхитил бы вас, что вы бы глаз от него не отвели! Впрочем, положа руку на сердце, его манера одеваться впечатлила бы вас и в любой другой день в году. А теперь представьте, что вы оказались в точно такой же ситуации, но мужчина за соседним столиком обычного среднего роста, на нем надет свитер, вполне подходящий для раннего зимнего вечера, щеки у него не румяные, а живот не трясется. Заинтересовал бы вас такой человек? Полагаю, если он будет выглядеть так обыкновенно (во всяком случае, по меркам Соединенных Штатов), вы даже не обратите на него внимания, разве что в ресторане кроме вас и него больше никого не будет.