Она вдруг взяла его за руку выше локтя:
— Я хотела рассказать тебе перед твоей поездкой в Колумбию. Но разве ты меня слушал? Поэтому я расскажу тебе сейчас. Те восемь месяцев были для меня самыми ужасными. Восемь месяцев я чувствовала себя так, как будто была вдовой. Не было даже надежды когда-нибудь узнать, что с тобой случилось. Никаких вестей: ни плохих, ни хороших. Ох, Брэнт! Неужели ты не понимаешь, что я такого больше не перенесу?
Он посмотрел на ее руку и спросил:
— А где твое обручальное кольцо?
— Дома.
— Я ничто без моей работы. Без того, что я делаю.
Роуэн возразила:
— Не верю. Человек всегда значит гораздо больше, чем любая работа.
— За эти годы я сделал немало хорошего.
— Конечно. Я это знаю. — Она постаралась улыбнуться. — Я только хочу, чтобы ты проявлял свой героизм в другом. Вот и все.
Брэнт спросил о том, что уже знал, в чем был уверен:
— Ты никогда не переставала любить меня?
— Нет.
— И ты никогда не изменяла мне?
— Об этом не могло быть и речи.
Брэнт обнял ее и прижался щекой к ее волосам.
— Я тоже люблю тебя, Роуэн. Нам нельзя друг без друга. Габриэль права: иногда развод — это всего лишь клочок бумаги.
Она обнимала его, и он мог слышать, как бьется ее сердце. Роуэн заговорила очень тихо:
— Когда ты был далеко, самым тягостным было одиночество. Просыпаться ночью в одиночестве, возвращаться из поездок в пустую квартиру, ходить на рынок по субботам только для себя. Одной ходить в кино и с завистью смотреть на счастливые пары... Боже мой, как я ненавидела одиночество. — Она подняла голову. — Я не оправдываю себя, Брэнт. Теперь, оглядываясь назад, я сожалею, что так часто лелеяла собственное самолюбие вместо того, Чтобы заставить тебя понять, как мне трудно без тебя. Я так и не сумела привыкнуть жить без тебя.
— Так что же нам делать дальше, Роуэн? — спросил Брэнт беспомощно. — Я люблю свою работу.
И вдруг как будто кто-то включил в мозгу Брэнта магнитофон и он услышал голос Габриэль: «Я наблюдала за тобой последние два года. Ты вел себя, как одержимый. Ты был похож на человека, потерявшего чувство самосохранения».
Так ли ведут себя люди, которые любят свою работу? А что, если он просто использовал работу, чтобы избавиться от боли, вызванной разлукой с Роуэн? Может, это объясняет, почему он так влюблен в опасность? Эта мысль словно обожгла его. Влюбленный в опасность... В памяти, помимо его воли, возник образ: пятилетний мальчик, потерявший мать и оставшийся на попечении отца. Тяжелые воспоминания разбередили душу.
— Я никогда не рассказывал тебе о моем отце... никогда не хотел вспоминать об этом... — начал Брэнт.
— Может, пришло время, — сказала Роуэн.
Брэнт почувствовал, что ему сдавило горло.
— Если я оставлю эту работу, чем другим я смогу заниматься?
Роуэн вернулась к прежней теме и рискнула предположить:
— Все эти годы ты, так или иначе, жил жизнью своего отца, а не своей собственной.
— Я не хочу об этом говорить! — прервал ее Брэнт.
— Рано или поздно придется.
С невольным восхищением Брэнт сказал:
— А с тобой не так-то просто.
— Тебе ли опасаться, — ответила она резковато. — Не бери в голову.
Брэнт чмокнул Роуэн в кончик носа:
— Не буду.
Роуэн остановила его жестом:
— Мы должны сохранять дистанцию. Пока.
Неожиданно он сказал:
— Ты хочешь детей.
Роуэн растерялась.
— Да, — прошептала она. — Твоих детей, Брэнт.
— Наших детей, — поправил ее Брэнт. Роуэн колебалась.
— У меня... — начала она, но затем замолчала, а на ее лице появились гримаса боли. — Разве это ненормально — хотеть детей? Я не желаю больше ждать. Мне тридцать один год.
Он понял, что сначала она хотела сказать нечто совсем другое. Он решил быть с ней искренним и ответил, как чувствовал:
— Я панически боюсь появления детей.
— Я думаю, в тебе говорят воспоминания об отце, — сказала Роуэн.
Она была настроена воинственно. Хотел бы он увидеть отца и Роуэн — лицом к лицу. Это был бы достойный поединок. Но Дуглас Кертис умер за два года до того, как Брэнт и Роуэн встретились.
— Ты думаешь, из меня может получиться хороший отец?
— Если ты позволишь себе быть самим собой, то станешь замечательным отцом.
Брэнт не разделял ее уверенности относительно своих отцовских способностей. Желая уйти от этой темы, он спросил:
— Чем же я буду заниматься, если оставлю свою работу?
В глазах Роуэн появилась смешливая искорка.
— Можно составить список всех твоих талантов. Ты большой интеллектуал. Есть очень много занятий, где ты мог бы использовать свой интеллект. Например, ты мог бы открыть свою компанию. Только забудь о Колумбии.
— Ну, а как насчет твоей работы? Ты продолжишь путешествовать? Вряд ли ты сможешь успешно водить группы по тропическим лесам в течение девяти месяцев беременности.
— Сокращу число поездок. К тому же в моей компании положительно относятся к материнству.
Роуэн вскинула голову. Даже при лунном свете он не мог не заметить темные круги под ее глазами.
— Почему бы тебе не присесть? — сказал он. — Ты выглядишь уставшей.
Роуэн направилась к камню, но споткнулась, потеряла равновесие и сильно ударилась коленом об острый выступ большого валуна. От боли она вскрикнула. Брэнт подскочил к ней и осторожно посадил на камень.
