Два рассказа о святых отцах - [3]

Впрочем, слова эти механический абонент произнёс тоном, более уместным для использования оного в автоматической рассылке по задолженности за коммунальные услуги.

С тем же равнодушием автоинформатор продолжил, с лёгкостью заезженного граммофона перескочив сразу на середину сообщения: «…в результате заражения святой воды в церкви Николая Угодника и последующего окропления прихожан деревни Миндюкино распространилась эпидемия… симптомы… покраснение глаз и отсутствие мозговой активности… работа желудочно-кишечного тракта и хватательная активность, а так же агрессивное поведение…»

Автоинформатор всхлипнул, неожиданно проявив несвойственные машине эмоции, и замолк, заглушённый медно-раскатистым звуком гонга.

— Макарий! — воззвал по интеркому епископ.

— Слушаю, отец Ферапонтий, — скромно отозвался священник.

— Тут чёй-то хитро накрутили в сообщении, — смущённо покряхтывая, сообщил епископ. — Я тебе по-простому скажу: на твои Жилконцы зомби идут. Прямиком от Николы, от Миндюкино и Зарайска. Разведывательные дроны засекли колонну на грунтовке, километрах в пяти от тебя. Идут медленно, но упрямо… Сволочи! У себя попов сожрали, до тебя добираются. Ты уж там…

— Понял! — отчеканил Макарий.

И добавил уверенно:

— Дальше меня не пройдут! Но пасаран, как говорил Спаситель!

— Ты древнееврейский знаешь? — подозрительно осведомился епископ.

— Это по-гречески, — соврал Макарий.

Ферапонтий посопел недовольно.

«Зря это я», — догадался Макарий.

— Ты с учёностью этой осторожней, — посоветовал епископ. — Учёные вон, мертвяков плодят, так что и по дорогам не проехать. А нам разбираться?

Помолчал немного.

Макарий знал, что епископ — мужик отходчивый. Главное теперь чего-нибудь по-латыни не ляпнуть…

— Справишься? — спросил, потеплев сердцем епископ.

— А как же! — заверил его Макарий. — Арсенал всегда при мне.

— И то хорошо, — повеселел Ферапонтий. — Ведь подмоги-то у меня нет…

Крякнул.

— В отпуске все. Эта…

Крест запищал по-цыплячьи.

— Благослови тебя… сам знаешь кто… Конец связи!

Макарий ворвался в избу, крикнув на ходу:

— Ставни закрывай!

Матушка повернула рычаг, и металлические ставни с грохотом рухнули, перекрывая окна.

— Беда какая? — осведомилась матушка Глафира, доставая из-под лавки «Ремингтон».

— Зомби шастают, — как мог, объяснил отец Макарий, надевая на рясу бронежилет.

Матушка всплеснула руками, едва не задев прикладом лампу.

— Ахти, страсти-то какие! В прошлом-то годе с кладбища один повадился шастать, так ты его…

Она перекрестилась.

— Три дня ловил! — с гордостью сказал Макарий, надевая поверх бронежилета сплетённую из кожаных ремней конструкцию с кобурами и креплениями для гранат.

— А сколько потом закапывал! — добавила матушка и перекрестилась.

— Этих — не буду, — уверенно сказал Макарий, передёргивая затвор «Глока».

Подбежал к стене и, ткнув пальцем досочку, глянул в открывшуюся бойницу.

— Идут? — деловым тоном осведомилась Глафира.

Макарий махнул в ответ.

— Жди, как же! Не придут они так быстро, они же зомби.

Глафира отложила ружьё, прислонив стволом к стене.

— Выдумают же слово… А коли так, отец разлюбезный, так может и отужинать пока? Даром, что ли, готовила?

И кивнула в сторону печки.

Макарий, зажмурившись и почесав подбородок, засопел в ответ.

— Давай уж! — подбодрила матушка.

— Давай, — согласился, наконец, поп.

Вообще-то кушать перед боем он не любил. Ни к чему было желудок нагружать, да и врачи не рекомендуют.

Но с матушкой не поспоришь.

За ужином матушка, как обычно, подробно пересказывала семейные и деревенские новости.

— Фёдор к Антаресу полетел, — сообщила она.

Макарий наморщил лоб.

— Фёдор, Фёдор… Это какой-такой Фёдор?

Глафира, вытянув руку, не больно ткнула ему пальцем в лоб.

— Большой, да без гармошки! Эх, Макарушка, горе с тобой! Три года к тебе малец бегал, всё по храму помогал. Да в хоре пел две зимы… Всё в семинарию рекомендации просил.

Макарий пожал плечами.

— Да много их было, пацанят этих. Всех не упомнишь… И дал я ему рекомендацию?

Глафира посмотрела на него с жалостью.

— Фёдор, мил мой муженёк, в дальнем космосе служит. Второй год уже. Я про то тебе ещё в прошлом году говорила, да и в этом — раз пять. И что на хорошем счету у начальства, и про тебя часто вспоминает. Говорит, будто никому ты в помощи не отказывал и многих ребят к делу пристроил. А Фёдор-то теперь реликварий на Антарес повёз. Цельный…

Глафира замерла на мгновение, пожёвывая губы.

— …цельный комплекс строить будут. Три церкви, как игрушки! Он мне эти… голограммы показывал. Прямо так, в воздухе…

Глафира правой рукой очертила круг, не выпуская при этом чашку с чаем, отчего Макарий боязливо подвинулся вдоль по лавке.

— В воздухе — и храм возник! В дела-то!

Отец Макарий обострённым слухом уловил с улицы дальний шум.

Приглушённый, мерный топот.

— А ещё… — разошлась было матушка.

Но отей Макарий, дунув на керосинку, зажал ей пальцами рот.

И показал на бледно-синий тонкий луч, пробивавшийся сквозь незакрытую амбразурную щель.

Глафира понятливо кивнула в ответ.

Макарий, изогнувшись змеино и втянув живот, медленно сполз с лавки.

Однако неснятый бронежилет, хоть и облегал чёрным кевларом плотно поповскую фигуру, однако же топорщился предательски по краям и нижнею пластиной царапнул звучно по столешнице.