Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа - [12]

Шрифт
Интервал

- Привет... Да, еду... Нет, Илюш, сегодня не получится. (Тобольцев едва сдержался, чтобы не фыркнуть. Илюша? Серьезно? Существуют мужики, которых зовут «Илюша»?) Да, знаю, знаю, обещала, но дорога.... Да у меня весь день сегодня в приключениях. (Точнее не скажешь. И, главное, сама их себе насобирала!) Сначала была крупная авария на трассе, и я полтора часа простояла в пробке, потом колесо спустилось... Да, меняла... Нет, не по карте - там связь не ловит. Люди на дороге помогли, незнакомые, да... (Угу, совершенно незнакомые. Ты на этом «незнакомце» уже полежать успела. Скажем об этом Илюше?) Потом на гаишника наскочила... чего-чего, денег хотел. Конечно, заплатила, только наличности теперь с собой нет... А у тебя как дела? Как сходили? Отлично. На концерт хочу, да (на концерт Стаса Михайлова, видимо? Или что - Лепс? А, понял! Николай Басков!). Я подумаю, что тебе за это будет, очень хорошо подумаю... (Клизма ему за это будет! Ведерная! С ромашкой - потому что ромашка полезная). Конечно, соскучилась... (Ну по Илюше-то как не соскучиться? Илюша... Илюша, блин! Нет, точно кретин какой-то...). Нет, торопиться не буду (Конечно. Сто восемьдесят на спидометре - это мы вообще никуда не торопились. Черепашьим шагом, практически). Дорога что-то непростая. Скоро темнеть начнет, надо будет найти гостиницу... Что? Я сейчас Спасск проехала. Хорошо, погугли. Скинь мне названия по смс.... Погоди! Если будет возможность, узнай про оплату. Можно ли картой расплатиться?... Спасибо! И я целую! (В лоб! Как покойника). Конечно, как только буду в гостинице - позвоню.Чтобы сдержаться и не ляпнуть ничего после того, как она завершила разговор, Иван принялся разглядывать свои потери. Дырка в джинсах, колено сбито до крови. Опустил козырек от солнца, на обратной стороне предсказуемо оказалось зеркало. Так, рожа почти не пострадала - все-таки борода - великая вещь. В том числе, и в спасении от внезапных падений лицом в гравий. Вернув козырек в исходное положение, Иван принялся разглядывать руки. Немного ободрано, но без заметных царапин. Взгляд переместился на браслеты из кожаных ремешков на правом запястье. Браслеты выглядели, как дешевая фенечка, которые так любят подростки, но на самом деле эти украшения сплели Ивану два славных парня племени масаи, с которыми он проходил обряд совершеннолетия в саванне. И каждая бусинка на этих кожаных шнурках имела под собой особый смысл. Вот эта красная, например - амулет для удачной охоты. Иван искоса посмотрел на девушку за рулем. А что? Похоже, работает амулет.

А у нее снова зазвонил телефон.

-Да, слушаю... Хорошо. Сметы готовы?... (Сметы? Сметы чего? Смета на борщ?) Нет, отправлять их не надо, я сама хочу взглянуть на конечную цифру... Оля, я сказала, не надо (Ух ты, какой у нас, оказывается, может быть голос). Мало ли, что говорит Паша. С заказчиком договаривалась я. И все идет только через меня. А Паша пусть занимается стенами и окнами. (Бедный, бедный Паша... Но он не такой бедный, как Илюша. Ему клизму не сделают). То, что он показал мне перед праздниками - никуда не годится. Он вообще представляет себе, что такое фото в стиле ретро?... Заказчик хотел ретро, а не черно-белые портреты Мадонны... (Серьезно? Те самые? С конусами? Ну а что? Стильно так. Незабываемо. Впечатляюще) Да....

Ничего срочного нет? ... Хорошо. На связи.

И снова тишина. Чуть слышно мурлычет магнитола. Девушка за рулем сосредоточена на управлении машиной. Иван подводит итог своим размышлениям. Итак, Дульсинея оказалась все-таки Дульсинеей. А не безмозглой куклой. Так и славно. Им еще в пути как минимум сутки быть. С умным, профессионально успешным и адекватным человеком в дороге в любом случае приятнее. Правда, в нападении со спины адекватности было маловато, но это можно списать на то, что Иван сам ее спровоцировал. В любом случае, им найдется, о чем поговорить. Должно найтись. Как только она дуться перестанет. Дуня дуется. Дуня надулась. Тобольцев весело хмыкнул и принялся снова напевать себе под нос хит девяностых про тезку девушки, сидящей рядом.Хватит дуться, Дуня. Давай поговорим. Фыркни на меня. Отреагируй. Вместо Дуни отреагировал ее телефон - весело пиликнул, оповещая о пришедшем сообщении.

*Илюша прислал сообщение с адресом гостиницы. Написал, что отзывы хорошие, по карте оплату принимают (он звонил) и что даже забронировал номер. Осталось всего ничего - добраться до Шацка, а потом поколесить по городу в поисках нужной улицы.

Вообще-то, она привыкла ездить без остановок на ночь. Видимо, день сегодня такой - солнце светит по-особенному.

- Ночевать будем в Шацке, - нарушила тишину Дуня.

- Как прикажет царица. Мне все равно, на каком коврике спать, - тут же послышался ответ.

- Ну, коврик, возможно, вам придется найти самостоятельно. Ведь автостопщики нигде не пропадут, верно? У меня зарезервирован номер в гостинице.

- Ой. А мы снова на «вы»? После всего, что промеж нами было...

Какой развязный комментарий, подумать только! Дуняша крепко сжала губы, чтобы не улыбнуться широко, припомнив, как совсем недавно этот самый тип отчитывался перед мамой, что «да, поел; нет, не простыл». Как мальчик, которого отпустили на прогулку в соседний двор. Кто бы мог предположить?


Еще от автора Дарья Волкова
Батя, Батюшко и Бэмби

Город. Улицы, машины, люди, дома. Поздний вечер, окна. И за ними — снова люди. Нас интересуют некоторые из них. Какова вероятность, что прагматичная, лишенная иллюзий женщина за тридцать закрутит роман с убежденным холостяком и циником? Небольшая, но есть. А сколько шансов на то, что этот роман перерастет в настоящее чувство? Ноль? А вот и нет. Ноль целых, одна тысячная. Как раз на таких цифрах мы и специализируемся. Расскажем, покажем, докажем.


Синий бант

Хроники двух семей отдельными кадрами, зарисовками, событиями. Тобольцевы и Королёвы. Как они жили, любили, растили детей? И как случилось то, чего никто из них не планировал и не ожидал? Эта книга для тех, кто читал романы «Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа», «Времена года» и не хочет расставаться с полюбившимися героями.


Времена года

Что может произойти, если вдруг случайно услышишь на улице скрипку? Возможно, поймешь, как пережить болезненную потерю. Осознаешь, с чего начать жизнь заново. Поверишь в чудо. Встретишь любовь. От тишины до музыки. От лета до весны. От Июля до Мая. Он. Она. Скрипка.


Рекомендуем почитать
Шлимазл

История дантиста Бориса Элькина, вступившего по неосторожности на путь скитаний. Побег в эмиграцию в надежде оборачивается длинной чередой встреч с бывшими друзьями вдоволь насытившихся хлебом чужой земли. Ностальгия настигает его в Америке и больше уже никогда не расстается с ним. Извечная тоска по родине как еще одно из испытаний, которые предстоит вынести герою. Подобно ветхозаветному Иову, он не только жаждет быть услышанным Богом, но и предъявляет ему счет на страдания пережитые им самим и теми, кто ему близок.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.