Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа - [11]
Иван отставил в сторону рюкзак и далеко не так легко, как Дульсинея, поднялся на ноги. Ну, оно и понятно - он упал на жесткую землю, а она - на него. Иван совершенно точно мягче, чем гравий обочины. Привычным движением закинул рюкзак на спину и двинулся к машине, прихрамывая. Он проехал несколько тысяч километров автостопом без какого-либо ущерба для здоровья. А теперь, уже практически на подступах к Москве, его завалила девица в красных лаковых туфлях.
А когда он все-таки доковылял до машины, она послал его в нокдаун еще раз. Ноги у нее все-таки охрененные. И что бы ему не подойти на полминуты позже? А так застал процесс стаскивания чулок в самый пикантный момент.
- Надеюсь, ты снимаешь их, чтобы перевязать мои боевые раны? - Иван устроился на сиденье, стараясь не смотреть на ее голые колени.
- Чтобы удушить, - буркнула в ответ Дуня. - Смерть от чулка, что может быть слаще для автостопщика-дембеля?
- Двадцать ден? - навскидку прикинул он. - Не удушишь. Надо как минимум сорок, - Иван вдруг поймал себя на том, что начал улыбаться. А потом все-таки скосил взгляд на ее голые колени и спросил неожиданно: - Ты не ударилась, Дульсинея?
- Да вроде нет... - немного растерянно ответила она. - Чулки только жалко. - Затем вздохнула, будто решаясь. - Хорошо, я довезу тебя до Москвы. Но потом ты мне точно отдашь права?
- Слово Дон Кихота! - торжественно пообещал Иван.
Дуня кивнула, и спустя несколько секунд красная «ауди» тронулась с места и выехала на трассу. Машина катила неторопливо, а девушка за рулем так же неторопливо прихлебывала холодный кофе. Пила кофе и молчала. Молчал и Иван.
Отнюдь не из-за той самой пресловутой коробочки из детской считалки, которой Дульсинея его еще раньше стращала. Просто надо было подумать. О целом ряде вещей. Например, о том, зачем он уперся с ее правами. Зачем не отдал ей их сразу, когда увидел, что они вместе с упаковкой тампонов выпали из ее раздражено брошенной сумочки. Средство женской гигиены он на место вернул. А права зачем-то сунул в карман. А потом устроил этот спектакль с шантажом. Зачем? Ведь Евдокия была права - на заправке куча машин, и он мог выбрать. Да и негласные правила автостопа предусматривали, что ехать надо, пока по пути. А потом менять авто. Им с Дуней стало не по пути, и она явно дала это понять. Но Иван какого-то беса уперся. И вместо того, чтоб отдать права и найти другую машину, добился того, что последние сотни километров до Москвы он поедет с Евдокией Лопухиной на красной «Audi TT».
А почему, собственно, и нет? Все равно задуманное несколько месяцев назад путешествие подходило к финалу. И он, говоря откровенно, несколько подзатрахался. И уже хотелось немного комфорта и стабильности. Иван решился на этот проект три месяца назад. Тогда тухло стало как-то. Для людей его профессии словосочетание «творческий кризис» объясняет любую х*рню в поведении. Но Иван точно знал - никакой не кризис это. Просто тухло. Ребята из «GEO» звали снова в Кению - им понравилось сотрудничество с Иваном во время предыдущей поездки. Но даже в волшебную и первобытную Кению не хотелось. Потому что тухло было внутри.
А потом с Иваном случился типичный инсайт. Три волшебных слова: Москва-Автостоп-Владивосток. Кто-то над его идеей поржал, включая двух его лучших друзей еще со школьной скамьи - Тина Тихого и Росю Ракитянского. Да сколько угодно они могли смеяться, а пара серьезных изданий заинтересовались. Да и у самого Ивана загорелось и засвербило в одном месте. Он всегда был легкий на подъем, сорваться с места - раз плюнуть. И вот Иван уже с рюкзаком за плечами голосует на выезде с МКАДа. Это произошло три месяца назад. А теперь он возвращается назад. Домой. Точнее, не совсем домой, а...Его размышления прервала мелодия.We don't need no educationWe don't need no thought controlNo dark sarcasm in the classroomTeachers leave them kids aloneИван вздохнул и полез за телефоном. Он и так проигнорировал три последних звонка от матери.
- Здравствуй, мам.
А дальше надо было отвечать как можно короче и лаконичнее.
- Нормально. Только что выехали из Пензенской области. Да, поел. У меня все нормально с голосом. Нет, я не простыл. Да, все в порядке. Не знаю. Постараюсь. Конечно, обязательно. Да, учту, - и, почувствовав, что в череде нотаций и вопросов образовалась брешь, спросил: - Как ба? - И дальше по тому же сценарию. - Хорошо. Но ты, если что, держи меня в курсе. Ну, конечно, я приеду. Как только смогу. Разумеется. Да, я понял, - прикрыл рукой микрофон, еще раз вздохнул, поскреб щетину и прижал телефон плечом к уху. Брешь быстро затянулась. Разговор тоже затягивался.
Когда диалог завершился, телефон был уже горячим. Иван зажал его в ладони и повернул голову влево. Чтобы заметить, как по лицу девушки скользнула тень ехидной улыбки. Смейся, Дульсинея. Имеешь полное право.
А вот, кстати, о Дульсинее. Первоначальное впечатление треснуло по всем швам. По крайней мере, в него теперь совершенно не укладывались ни ее слова о хитроумном идальго, ни возмутительная выходка с подлой подножкой, ни импровизация на тему поставленного на счетчик брата. Да и «ауди» на механике сюда тоже не вписывалась, говоря откровенно. Вот чулки вписывались отлично. Но она их сняла, бесстыдница!Снова зазвонил телефон - теперь уже у «бесстыдницы». Давай, бери трубку, Дульсинея. Моя очередь ехидно улыбаться.
Город. Улицы, машины, люди, дома. Поздний вечер, окна. И за ними — снова люди. Нас интересуют некоторые из них. Какова вероятность, что прагматичная, лишенная иллюзий женщина за тридцать закрутит роман с убежденным холостяком и циником? Небольшая, но есть. А сколько шансов на то, что этот роман перерастет в настоящее чувство? Ноль? А вот и нет. Ноль целых, одна тысячная. Как раз на таких цифрах мы и специализируемся. Расскажем, покажем, докажем.
Хроники двух семей отдельными кадрами, зарисовками, событиями. Тобольцевы и Королёвы. Как они жили, любили, растили детей? И как случилось то, чего никто из них не планировал и не ожидал? Эта книга для тех, кто читал романы «Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа», «Времена года» и не хочет расставаться с полюбившимися героями.
Что может произойти, если вдруг случайно услышишь на улице скрипку? Возможно, поймешь, как пережить болезненную потерю. Осознаешь, с чего начать жизнь заново. Поверишь в чудо. Встретишь любовь. От тишины до музыки. От лета до весны. От Июля до Мая. Он. Она. Скрипка.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.