Дуэль и смерть Пушкина - [85]

Долгоруков обратился к занятиям по генеалогии: после «Российского родословного сборника», вышедшего еще в 1840–1841 годах, он засел за огромную «Российскую родословную книгу». Четыре ее тома появились в 1855–1857 годах. Труд его признается выдающимся в области генеалогии и до сих пор не утратил своей ценности. Но, работая и публикуя свои работы в России, Долгоруков, конечно, не мог использовать собранные им генеалогические материалы обличительного характера в силу цензурных условий. Закончив четырехтомный труд и томимый жаждой славы, известности, Долгоруков в 1859 году оставил без разрешения и паспорта Россию и появился за границей в роли политического эмигранта и журналиста. В апреле 1860 года он выпустил свой памфлет на французском языке под заглавием «La verite sur la Russie»[66], а в сентябре начал редактировать журнал «Будущность», заполняя его преимущественно своими статьями. В 1862 году, по прекращении «Будущности», Долгоруков начал издавать журнал «Правдивый» («Le Veridique»), сначала на русском, а потом на французском языке. В 1862–1864 годах он издавал третий свой журнал — «Листок». Во всех этих журналах привлекали внимание не публицистические статьи, доказывавшие необходимость для России конституционной монархии с двухпалатной системой, а многочисленные биографические очерки министров и сановников государства. Написанные с знанием дела, с желчной иронией и злостью, очерки рисовали картины глубокого развращения и падения правящих слоев России. Нельзя не пожалеть о том, что все эти материалы не сделались достоянием исследователей и не вошли в научный оборот. Само собой, эта деятельность Долгорукова вызвала величайшее раздражение и озлобление в русских правительственных сферах. Некоторое время Долгоруков, должно быть, чувствовал удовлетворение.

13

Процессу князя М. С. Воронцова против князя П. В. Долгорукова надо уделить особое внимание: во-первых, сам Долгоруков ставил в связь с ним возникновение «клеветы» на него по делу об анонимном письме, полученном Пушкиным; во-вторых, процесс этот дает чрезвычайно важный материал для характеристики князя. Не забираясь в подробности, для моей цели не важные, изложу основные моменты процесса и приведу документы, некоторые из которых были подвергнуты экспертизе по нашему заданию в 1927 году.

4 (16) июня 1856 года кн. П. В. Долгоруков обратился к фельдмаршалу князю М. С. Воронцову с письмом, русский перевод которого предлагается вниманию читателей:

Светлейший князь,

Я доканчиваю теперь четвертую часть своей Родословной книги; в эту часть войдут Вельяминовы, а следовательно, и древние Воронцовы. Я тщательно пересматриваю бумаги, присланные мне вашей светлостью, и доселе не мог доискаться ни в древних актах, ни в летописях, доказательств подлинности этих бумаг. Чувства уважения и благоговения, какие я питаю к вашей светлости, крайне усладили бы для меня удовольствие угодить вам, но я вынужден буду напечатать статью совсем не в том виде, как вы бы желали, если вы не поспешите прислать мне дополнительных документов, которые, выяснив темные места, могли бы устранить все затруднения.

Время идет, время идет: надо поторопиться высылкою документов. Я пробуду в деревне до первых чисел сентября. Мой адрес следующий… Тульской губернии в город Чернь.

Прошу вашу светлость принять уверение в глубоком почтении и искренней преданности, с какими имею честь пребыть

вашим покорнейшим слугою.

Князь Петр Долгоруков.

Письмо Долгорукова нашло Воронцова на водах в Вильдбаде. Когда Воронцов в присутствии жены и знакомых вскрыл конверт, в нем, кроме письма, только что процитированного, оказалась еще записка на французском языке, без подписи, писанная явно измененным почерком. Даем здесь перевод:

«Его светлость князь Воронцов обладает верным средством побудить к напечатанию своей генеалогии в российской Родословной книге в том виде, как ему угодно средство это — подарить князю Долгорукову 50 000 рублей серебром; тогда все сделается по его желанию. Но времени терять не должно».

Через день по получении двойного письма Воронцов ответил Долгорукову:

Ваше сиятельство,

Спешу отвечать на письмо, которым вам угодно было почтить меня, от 4 (16) июня. Вы требуете от меня документов в дополнение к переданным вам мною в Петербурге и которые я почитал достаточным доказательством того, что нынешние Воронцовы одного рода с прежними и происходят по прямой линии от тех, которые играли в нашей истории важную роль до разгромления их царем Иоанном Васильевичем. Рассмотрев эти документы, вы мне откровенно сказали, что они не вполне удовлетворяют вас в том, что, напротив, нам представляется совершенно ясным, но что, для соблюдения справедливости в этом спорном вопросе, вы напечатаете в ближайшем томе вашего сочинения все, что я вам сообщил, предоставляя окончательный суд публике. Теперь вы спрашиваете у меня еще новых документов, которых я никак не могу иметь, особенно здесь, в Вильдбаде, и настаиваете, чтобы я сделал это тотчас же, потому что вы готовитесь издать свой четвертый том, где будет говориться о Вельяминовых, а, следовательно, и о так называемых вами древних Воронцовых. От вас зависит сделать в этом случае что угодно; но как я верю в подлинность переданных вам документов и как мне не хотелось бы, чтобы каждый говорил без дальних справок, что нынешние Воронцовы совсем не те, что древние, и что мы происходим от какого-нибудь побродяги, который только лет за полтораста тому назад принял имя рода, к которому сам вовсе не принадлежал, то я оговариваю свое право протестовать публикацией с своей стороны, чтобы передать спор наш на суд публики. Позвольте мне, между тем, поблагодарить вас за труды по всему этому делу, жалею только, что вы не находите возможным сдержать данное мне обещание насчет напечатания моих документов рядом с теми, которые вы прежде получили о нашем роде, причем вы были властны не произносить об этом своего решительного мнения, предоставляя публике рассудить нас.