Дуди Дуби Ду - [49]

…Как раз к моменту выхода Энгельса из лечебницы облицовочные работы в квартире Марата Васильевича были закончены, малярные тоже подходили к концу. Джулия пока так и не решилась кинуться в объятия заказчика и допустить его к телу, хотя всей женской душой тянулась к этому веселому и доброму человеку и грустно вздыхала, маясь мутными сомнениями. Своего бойфренда — охранника — она уже отшила, последовав примеру Марата Васильевича, отправившего в отставку всех своих куртизанок. Оба теперь были свободны, как птицы небесные. Ситуация была непростой и требовала взвешенного подхода. Джулия даже посоветовалась с Арсением, что он думает на этот счет? Арсений ничего умного ей не сказал, отделавшись банальными словами, что в таких делах разумней всего полагаться на сердце, и нагло козырнул позаимствованной из дальних источников фразой, что если Джулия всерьез думает о браке, то любовь еще не основание для замужества. Джулия обозвала его циником. Арсений против такой характеристики возражать не стал.

На недолгом совете с близнецами и Джулией денег за работу с Марата Васильевича Арсений решил не брать. Все прекрасно понимали, что лечили Энгельса не просто так. Виновнику было объявлено, что с Джулией и братом он рассчитается потом, по мере того, как поднакопит средств и ума. Энгельс не возражал, а вот Марату Васильевичу такой расклад пришелся не по душе:

— Ребятки, вы меня за фраера залетного полагаете? Пургу вистуете? Не морочьте мне голову, я не в убытке. Договор есть договор. И пусть вас не волнуют мои счеты с лепилами. Я внятен? — тихо и веско, перейдя на полублатной арго, сказал он Арсению на кухне. Потом добавил: — Завтра смету ко мне на рояль…

— Благодарю за работу и компанию, — попрощался Марат Васильевич, когда бригада, собрав инструмент, покидала его квартиру. — С вами, сударыня, — обратился хозяин к Джулии, галантно целуя ей руку, — мы еще споем, не так ли?

— Несомненно, ага, — присев в реверансе, ответила его возлюбленная.

Присутствующим стало ясно, что все у них еще только начинается.

— И тебе не болеть. — Марат Васильевич пожал руку Энгельсу. — А узнаю, что заболел, к тебе приедут мои люди и закопают живьем в ближнем Подмосковье.

— Спасибо, — ответил ему Энгельс.

— И еще, ребятки, — уже обращаясь ко всем, напутствовал Марат Васильевич, — заходите в гости. Так, без всякой причины. Буду рад вас видеть. Ну, и звоните, если вдруг трудности какие…

— Это он серьезно? Что приедут, закопают? — тихо спросил Энгельс, когда клиент захлопнул дверь.

— Да, — с максимальной серьезностью, подавив улыбку, ответил ему Арсений.

То, что бригада расширяется и испытывает нехватку в квалифицированных кадрах, Энгельс помнил еще до того, как выпал из реальности в мир иллюзий. Поэтому, выйдя на ремиссию и решив хоть чем-то быть для бригады полезным, во время прогулок на свежем воздухе расклеил где только можно по лечебнице объявления о приеме на работу мастеров-облицовщиков, указав в качестве контакта номер своего отделения и палаты.

В первый же вечер на объявление откликнулись четыре кандидата. Двоих Энгельс сразу же забраковал по причине полного слабоумия, третьего — из-за нетрадиционной сексуальной ориентации, а вот с четвертым, представившимся Колей Образцовым, обнаружил почти полное единство во взглядах касательно профессии и рок-музыки. Они долго беседовали в курилке, рассказывая друг другу профессиональные байки и обсуждая причины, которые привели их на больничную койку.

В лечебницу Коля угодил в результате нервного срыва. Врожденное гипертрофированное чувство справедливости, свойственное его психопатологическому профилю, сыграло с Колей дурную шутку. Происшедшее никак не укладывалось в стройную, полную любви и справедливости картину мироздания, царившую в душе облицовщика. Всецело ломало фундаментальные представления о честности и порядочности со стороны людей и подрывало веру не только в них, но и в того, по чьему образу и подобию они созданы.

Самым ярким отличительным признаком Колиного мастерства была скорость, с которой он работал. За день он мог положить порядка тридцати квадратных метров плитки на любую поверхность, показав при этом отменное качество. В своей профессии он был бог. Недавно Коля подрядился на работу к одному торговцу реэкспортными «ладами», бизнесмену по имени Араик Абелович, облицевать плиткой все туалеты в новом офисе. Рассчитаться за труд Араик Абелович предложил новым автомобилем «Нива», на что Коля, быстро прикинув на калькуляторе объемы трудозатрат и учуяв выгоду, незамедлительно согласился. Около четырех месяцев он вкалывал не покладая рук и к концу декабря, прилепив последнюю плитку в туалете на третьем этаже офиса, отправился к Араику Абеловичу за расчетом. Мало того что заказчик выдал Коле уже переоформленный на него автомобиль, так еще и любезно пригласил в ресторан на организованное по случаю Нового года корпоративное торжество. Коля надел лучший костюм в полоску, повязал красивый фиолетовый галстук и приехал в ресторан на машине. По причине слабой к воздействию алкоголя головы он пил очень редко, да и не тот был повод, чтобы поднимать бокалы с незнакомыми людьми, которых он больше никогда в своей жизни не увидит. Пил Коля только на поминках и на День Победы, который считал воистину великим праздником, причисляя остальные к событиями никчемным и придуманным для того, чтобы отвлекать людей от важных жизненных проблем.