Дуди Дуби Ду - [47]

Облагораживать квартиру Марата Васильевича Арсений отправил Энгельса и Джулию. Конго оказался смекалистым компаньоном. Пока знакомые сантехники меняли старые трубы и прокладывали новую канализацию, он быстро доставил все необходимые материалы и теперь возил хозяина по указанным Арсением адресам в поисках джакузи, новой «парашки» и смесителей. Джулия занималась подготовкой стен на кухне и в комнате к поклейке обоев, Энгельс ей помогал. Идиллия.

Когда, купив все необходимое, Марат Васильевич немного освободился, то начал попристальнее поглядывать на Джулию и при очередной встрече с Арсением отвел его в сторонку и поинтересовался, кто эта дама, замужем ли она и сколько ей лет. Сплетничать Арсений не любил, поэтому он посоветовал клиенту самому расспросить обо всем Джулию, заметив при этом, что женщина она коммуникабельная, с прекрасным чувством юмора и обо всем интересующем его расскажет без особого стеснения.

К своим шестидесяти годам Марат Васильевич не только не растерял мозгов, зубов и чувства юмора, но и мужскую силу вполне сохранил. Пил он в меру, не курил, поэтому, обладая здоровьем допризывника, блудил одновременно с двумя тридцатилетними куртизанками. С одной из них он, как мальчишка, кутил на дискотеках, а со второй, более умной, ходил на премьеры и ездил на рыбалку. Ту, что поумней, помимо всего прочего он научил управлять новеньким финским катером, который подарил ему сын, насаживать на крючок червяков, ловить рыбу, чистить ее и варить уху. Сидя на корме, он обожал смотреть на панораму Клязьминского водохранилища и красивое, одетое по его прихоти в одну только тельняшку тело куртизанки, стоящей за штурвалом. "Жизнь прожита не зря", — думалось ему в такие минуты, хотя дама эта уже порядком ему опостылела. Вторую зазнобу интересовали только деньги. Она хоть и была резва в постели и на дискотеках, но, как и первая, тоже наводила Марата Васильевича на грустные мысли об утрате здоровья и сбережений. До того как умерла любимая жена, он был примерным семьянином, а вот после превратился в декоративного донжуана, даже не осознавая почему. Иногда ему было даже стыдно за себя, ведь любви как таковой больше не было, а если и была, то к его деньгам.

В один из дней Марат Васильевич сидел в домашнем халате за роялем и наигрывал что-то из классики. Рядышком стоял бокал с любимым коньяком, из которого он иногда отпивал, немного согрев донышко в ладони левой руки. Правой продолжал извлекать из инструмента плавную мелодию, не давая ей прекращаться из-за мелких алкогольных пустяков. На кухне в огромной кастрюле варился борщ. В ванной за закрытой дверью копошился Энгельс. Джулия, стоя на стремянке, подправляла кусок отколовшейся с потолка лепнины. Черный кот, сидя на подоконнике, стучал лапой по стеклу, пытаясь поймать неведомо откуда взявшуюся зимой жирную муху.

Джулия пошла на кухню, налила борща, поставила тарелку на поднос, рядом положила кусок белого хлеба, ложку и понесла в комнату. Постелив на рояль полотенце, водрузила на него трапезу.

— Я тоже люблю Рахманинова, ага, — сказала она, слегка придвинув еду к Марату Васильевичу, а потом, напевая музыкальную концовку, отправилась трудиться дальше.

— Спасибо, Джульетта. — Марат Васильевич опустил крышку, переставил на нее поднос и отведал первую ложку. — Вкусно. Откуда имеете такие глубокие музыкальные познания?

— Я не Джульетта, я Джулия, — поправила кулинарка. — В детдоме музыке училась, ага, мне Ваня скрипку подарил, да и так — слушать люблю. А еще петь умею.

— Извини, Джулия. Может, исполнишь, что-нибудь? Инструментов хватает. Сама видишь, коллекционирую. Скрипки, правда, нет: не мое.

Помимо коллекции старинной бронзы, собрания полотен русских мастеров на стенах огромной комнаты висело множество музыкальных изделий, начиная от варгана, заканчивая индийским ситаром.

— Сейчас попробую, ага.

Не ломаясь, Джулия выбрала старенькую бас-гитару "Jolana Iris bass", чудом затесавшуюся между брендами «Gibson» и «Fender», села на табуретку и начала подстраивать инструмент.

— Марат Васильевич, сделайте, чтобы звук был, — попросила солистка.

— Борщ у тебя просто чудо. Да и ты тоже, — похвалил хозяин квартиры, отпил из бокала еще немного коньяка, подсоединил гитару к комбо-усилителю, установил громкость и приготовился к прослушиванию.

— Давно не играла. Лады мешают, — улыбнулась Джулия после заключительных тактов. Она отставила гитару в сторону и вопросительно посмотрела на Марата Васильевича: — Ну, как?

— Браво, маэстро! Соло Паганини на басу — это что-то! Поражен в самое сердце! Я у ваших ног, сударыня! Такого я еще не слышал. — После минутной паузы, хлопая в ладоши, Марат Васильевич произнес: — Ты мне чем-то Сьюзи Кватро напомнила.

— Шутите, ага? Сьюзи маленькая, метр шестьдесят всего, а я вон какая дылда, мечта Рубенса — на гербалайфе, — засмущалась Джулия.

— Не только Рубенса, но и моя! Слушай, выходи за меня! Парень я еще хоть куда. Денег — правнукам хватит. Ангажемент тебе в нашем ресторане организую, могу даже в нью-йоркском, если хочешь. Там у меня сын живет, работу нашу делает. Хочешь, жить туда уедем. Или ко второму сыну в Токио. Блядей своих прямо сейчас кину. — Марат Васильевич загорелся не на шутку. Он набрал по мобильнику номер одной из своих дам, немного подождал. — Пошла на хер, дура! — сказал он в трубку и оборвал связь. Потом набрал другой номер, но на звонок никто не ответил. — Ладно, со второй потом разберусь. Все равно там посложней будет. Кой-чего лишнего про мои дела знает, придется, наверно, ей катер откалымить в качестве отступных, морячка, бля. Ну, что скажешь, невеста моя? Согласна, Джульетта?