Дубовый листок - [173]
— Мама правильно тебя бранит. Отчего ты так разукрашен?
— Играл в войну.
— С кем же ты воевал?
— С Шамилем.
Мы с Вигой переглянулись. Да! Дети повторяют то, что делают взрослые.
— Иди и мой руки. Сейчас будем обедать, — сказала Вига.
Я долил рюмку Василька вином, наполнил бокалы и чокнулся с Вигой.
— За лучшие времена! А с тобой, Василек, за то, чтобы у тебя был вождь благороднее, чем у отца, чтобы никто тебя не мучил, чтобы ты не видел чужих страданий, не сидел в тюрьмах и, главное, чтобы не воевал, а только охранял свою землю!
После обеда, как всегда, я прилег на часок отдохнуть, а Вига, тоже как всегда, присела у меня в ногах с вышиваньем.
— Может быть, теперь будет амнистия, Михал?
— Я тоже на это надеюсь.
— И ты выйдешь в отставку…
— Сладкая эта песня! Но подумай, для нас ли она? Я наверняка умру раньше. Кто поможет тебе взрастить детей.
— Вот я и хочу, чтобы ты жил подольше. И все так поступают — ни одной лишней минуты не остаются в армии.
— Но у них есть куда уйти и на что жить. А Горегляд, например, на одиннадцать лет старше меня, еще только поручик, имеет тоже двоих ребят, как он может выйти в отставку? У него ничегошеньки нет, кроме жалованья, как и у нас. Вот подожди, дослужу до майора. Двадцать пять рублей в месяц пенсии, на это можно жить…
Вскоре умер еще один палач — Паскевич. Хотя я о нем знал только понаслышке, выпил венгерского еще раз.
— Двадцать пять лет держал Польшу в тисках! Если есть ад, желаю ему попасть туда прямым сообщением и на самую раскаленную сковороду. Ты подумай, Вига, не позволял даже письма писать ни туда, ни оттуда… Откровенно приравнивал себя к Наполеону и Александру Македонскому, завивал кудри под Людовика и показывал генералам кукиши!
Амнистия декабристам и полякам была объявлена после коронации Александра Второго на польский престол. У меня все заныло, я начал страдать бессонницей, и Вига спросила:
— Что с тобой? Ты словно что-то потерял…
— Не поехать ли нам в Польшу, а?
Она так нежно погладила мою голову, что я почувствовал — поняла, как тоскую.
— Дорогой, ведь тридцать лет прошло… Ты думаешь, тебя там ждут?
Это была горькая правда. Ни одной души на родине у меня не осталось. Эдвард ведь жил когда-то на Волыни… И все-таки я тосковал! Хоть бы одним глазком посмотреть на Варшаву, один разок посидеть в Лазенках… Эх, да что говорить! Отпуска я все равно получить не мог, а увольняться в неизвестность было рискованно.
Пока я размышлял об этом, начальство меня успокоило единым махом: приказали ехать в Чирахское укрепление комендантом. Чирах — одно из самых диких мест Дагестана. Я был не на шутку расстроен.
Сколько ужасов видел собственными глазами в этих укреплениях, особенно на Абине!
Но Вига приняла все спокойно. Она была очень хитрая, эта Вига! Как только она замечала, что я волнуюсь, становилась спокойной, как Казбек.
— Что ж, — сказала она. — Будем собираться в дорогу.
Но я слышать не хотел о том, чтобы она ехала со мной. Васильку Чирах еще туда-сюда, но вот трехлетней Любочке…
— За кого ты меня принимаешь? Я ни за что не соглашусь расстаться с тобой. И Чирах, это вовсе не самое худшее. Это лучше, чем зимние рубки леса на Гойте или бои с Шамилем:
Сколько было бессонных ночей, пока мы с Вигой обсуждали, как выдержать это испытание. Раньше, когда я был один, мне было плевать на цынгу и лихорадки, а теперь я боялся, как бы они не напали на Вигу и детей.
— Это хорошо, что ты знаешь все, что может нас там ожидать, — говорила Вига. — Вот и подберем соответствующую амуницию.
Пан бог послал мне хорошую подругу. Если бы не она, я, может быть, спятил бы с ума в Чирахе, отрезанный от жизни. Но Вига предусмотрела все. Она набрала не только кучу лекарств, она взяла буквари, тетради, книги, швейную машину, надоумила меня выпросить у начальства денег на покупку струнных инструментов, и вообще Вига натащила в Чирах самые неожиданные вещи и на протяжении всего житья там удивляла меня. У нас не было ни одного дня, проведенного в безделье! У нас — не значит в моей собственной семье! Вигины выдумки касались всех, кто жил в Чирахе. У нас был свой оркестр, свой театр, своя школа, свой цветник. Я не знаю, чего у нас не было! Вига сумела уговорить чеченцев, приходивших в укрепление за продуктами, присылать детей учиться русской грамоте. А кроме всего этого, Вига подарила мне еще двух погодков— дочку Надежду и сына Леонида. Мы назвали его так в честь звездных потоков[103], которые бывают осенью. Он родился в одну из леонидных ночей.
Наконец я покинул Чирах, меня произвели в майоры, и к этому времени Шамиль был взят в плен. Я ездил в Тифлис по случаю производства, а затем, впервые за тридцать лет, получил большой отпуск.
Мы купили на Червленной улице во Владикавказе деревянный домик, с улицы он был облицован кирпичом. На настоящий каменный дом у нас не хватило бы средств. Около домика был большой двор.
Как-то вечером, когда мы уже устроились на новом месте, Вига мне сказала:
— Теперь можно истратить деньги, подаренные Бестужевым. Превращу двор в сад. Это будет всегда живой памятью о нем.
— Лучшего ты не могла бы придумать.
И вдруг Вига говорит:
Это первое опубликованное произведение в жанре исторической прозы интересного, но незаслуженно теперь забытого Куйбышевского писателя И.В. Корженевской. Оно очень автобиографично-это она сама выведена под именем Ксении Юрковой.. Человек сложной судьбы - прошедший детский дом, блокаду. Ее жизнь - сама по себе отличный материал для исторического романа. Ее нет в этом мире с 1973 года, однако ее герои все еще живы в ее произведениях. Сеть, как известно, помнит все. Так пусть ее книги обретут кусочек своего пространства, где они будут жить вечно.ddv 2019v.
Эта повесть о мальчиках и бумажных змеях и о приключениях, которые с ними происходят. Здесь рассказывается о детстве одного лётчика-конструктора, которое протекает в дореволюционное время; о том, как в мальчике просыпается «чувство воздуха», о том, как от змеев он стремится к воздушному полёту. Действие повести происходит в годы зарождения отечественной авиации, и юные герои её, запускающие пока в небо змея, мечтают о лётных подвигах. Повесть овеяна чувством романтики, мечты, стремлением верно служить своей родине.
Книга рассказывает историю рождения и эволюции секретных служб негласной оперативной технической деятельности и оперативного документирования (подслушивание и наружное наблюдение) органов госбезопасности и внутренних дел Украинской советской социалистической республики (УССР) и современной Украины, занимающихся негласным снятием информации с электронных коммуникаций «подозрительных» объектов и слежкой за ними. В ней приведены реальные факты из службы «слухачей» и «топтунов», а также воспоминания ветеранов этих самых законспирированных подразделений украинских спецслужб и правоохранительных органов.
Сказание о жизни кочевых обитателей тундры от Индигирки до Колымы во времена освоения Сибири русскими первопроходцами. «Если чужие придут, как уберечься? Без чужих хорошо. Пусть комаров много — устраиваем дымокур из сырых кочек. А новый народ придет — с ним как управиться? Олешков сведут, сестер угонят, убьют братьев, стариков бросят в сендухе: старые кому нужны? Мир совсем небольшой. С одной стороны за лесами обрыв в нижний мир, с другой — гора в мир верхний».
Однажды к самому уважаемому одесскому ювелиру Карлу фон Мелю пожаловала очаровательная молодая дама, явно из высшего света. Представившись женой известного психиатра, она выбрала самые изысканные и дорогие украшения. Фон Мель и не догадывался, что перед ним великая воровка Сонька Золотая Ручка. И что он окажется втянутым в одну из самых скандальных афер ХХ века. В этой книге — истории о королевах одесских банд. Сонька Золотая Ручка, «баронесса» Ольга фон Штейн, юная Маргарита Дмитриевская по кличке «Кровавая Маргаритка»… Кто они? Жестокие предводительницы преступных группировок, легендарные мошенницы и аферистки или просто женщины, изящно мстившие миру за сломанные судьбы?
Серо Ханзадян — лауреат Государственной премии республики, автор книг «Земля», «Каджаран», «Три года 291 день», «Жажду — дайте воды», «Царица армянская» и др. Предлагаемый роман талантливого прозаика «Мхитар Спарапет», выдержавший несколько изданий, рассказывает об историческом прошлом армянского народа — национально-освободительном движении впервой половине XVIII века. В тяжелую пору испытаний часть меликов и церковной знати становится на путь раскольничества и междоусобной борьбы. Мхитар Спарапет, один из народных героев того времени, сумел сохранить сплоченность армянского народа в дни тяжелых испытаний и возглавил его в борьбе за независимость своей родины.
В книге Владимира Семенова «Кремлевские тайны» читателя ждут совершенно неожиданные факты нашей недавней истории. Автор предлагаемого произведения — мастер довольно редкой в Московском Кремле профессии; он — переплетчик. Через его руки прошли тысячи и тысячи документов и… секретов, фактов, тайн. Книга предназначена для самого широкого круга читателей, ведь в тайнах прошлого сокрыты секреты будущего.