Друзья поневоле - [30]
Во вторую категорию бухарских евреев вошли евреи – подданные Бухары, получившие на основании договора с Россией право свободного въезда в нее, торговли и приобретения недвижимого имущества по всей ее территории[335]. В 1889 году их права были значительно ограничены, что мы увидим далее.
В третью категорию вошли бухарские евреи, принятые в русское подданство на основании закона 1866 года – при условии обязательного вступления в первую или вторую купеческую гильдию, а также принятия присяги. Утратившие таким путем бухарское подданство, евреи этой категории имели право проживать и приобретать недвижимость только в первоначально выбранном пограничном городе. В отношении права приезда для торговли во внутренние российские города на них распространялось общее антиеврейское российское законодательство. Согласно закону они не имели права ездить по торговым делам без специальных разрешений даже в другие города Туркестанского края. Тем не менее до середины 1890-х годов местная администрация разрешала им свободно торговать по всему краю[336]. В 1872 году по ходатайству Кауфмана право вступления в русское подданство было распространено «на всех среднеазиатских евреев без различия подданства, в том числе на турецких подданных»[337].
Правовое положение этой категории в первые два десятилетия русского управления Туркестаном было наиболее ограничено, и поэтому тогда только единицы воспользовались льготным правом для вступления в русское подданство. Среди релевантных документов Центрального государственного архива Узбекистана за этот период мне не удалось найти ни одного, который свидетельствовал бы о подаче просьбы на вступление в русское подданство кем-либо из бухарских евреев, имевших финансовые возможности вступить в первую или вторую купеческую гильдию. По Самаркандской области такое заключение подтверждается и статистическими данными областного правления о принятых в русское подданство бухарских евреях. Согласно этим сведениям, до 1895 года никто из них в русское подданство принят не был[338].
Из-за нечетких инструкций и разъяснений русское чиновничество, особенно находившееся на средних и нижних ступенях служебной лестницы, до начала второго десятилетия XX века не только плохо представляло себе правовой статус каждой категории бухарских евреев, но даже путалось в их определении, что видно из служебной переписки. Результатом подобной путаницы были ошибки в делах, как отдельных бухарских евреев, так и целых категорий.
Эти же ошибки часто встречаются и в статистике бухарских евреев. Под пером русского чиновника «русскоподданные [бухарские] евреи» легко становились русскими евреями, под которыми уже подразумевали пришлых ашкеназских евреев, а «бухарские евреи» с русским подданством (вступившие в него или с туземным статусом) легко превращались в бухарскоподданных евреев. Были случаи и перемещения «туземных евреев» в столбец статистических данных под названием просто «туземцы». Наиболее наглядно такие ошибки проявились в Переписи 1897 года, данные которой по бухарским евреям очень далеки от действительности. Устранить эти противоречия позволило сравнение многочисленных архивных источников канцелярии генерал-губернатора, областных и городских правлений (в том числе опубликованных сведений). Результат представлен в таблице 1.
Таблица 1
Изменение численности и процентного распределения бухарских евреев на территории Туркестанского края с 1873 по 1914 год по областям >i
>i В эту статистику включены бухарские евреи всех трех категорий. Сюда не включена Семиреченская область, на территории которой до 1880-х годов проживало очень незначительное число бухарских евреев, затем и вовсе ее покинувших. Так, Шломо Крутик, приводя подробную статистику ашкеназских евреев в Семиреченской области и описывая их занятия, ничего не сообщает о бухарских евреях. См.: Крутик Ш. 1886 (№ 35–36. С. 4–5; № 43. С. 3), иврит (см. раздел Библиография).
>ii По сообщению Михаила Терентьева, в области проживали 499 евреев (Терентьев М. Статистические очерки Средне-Азиатской России. С. 52). Можно предположить, что он имел в виду бухарских евреев, так как еще в 1868 году, согласно проведенной тогда однодневной переписи, только в туземной части Ташкента проживали 213 бухарских евреев (см.: Состав туземного народонаселения Сырдарьинской области по племенам // Материалы для статистики Туркестанского края / Ред. Н. Маев. СПб.: Туркестанский статистический комитет, 1872. Вып. 1. С. 4; Костенко Л. Туркестанский край. С. 410). Как указывалось выше, бухарские евреи в то время проживали также в городах Чимкенте, Туркестане и Ангренской волости этой области.
>iii В 1872 году в этой области проживало 1974 бухарских еврея – см.: Вирский М. Сведения о Зеравшанском округе. С. 54. Видимо, этим источником воспользовался Лансделл, назвав то же самое число бухарских евреев (Lansdell H. Russian Central Asia. Vol. 2. P. 544). Эту же цифру приводит и Костенко, не указывая, к какому времени она относится (
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В монографии освещаются ключевые моменты социально-политического развития Пскова XI–XIV вв. в контексте его взаимоотношений с Новгородской республикой. В первой части исследования автор рассматривает историю псковского летописания и реконструирует начальный псковский свод 50-х годов XIV в., в во второй и третьей частях на основании изученной источниковой базы анализирует социально-политические процессы в средневековом Пскове. По многим спорным и малоизученным вопросам Северо-Западной Руси предложена оригинальная трактовка фактов и событий.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.
"Предлагаемый вниманию читателей очерк имеет целью представить в связной форме свод важнейших данных по истории Крыма в последовательности событий от того далекого начала, с какого идут исторические свидетельства о жизни этой части нашего великого отечества. Свет истории озарил этот край на целое тысячелетие раньше, чем забрезжили его первые лучи для древнейших центров нашей государственности. Связь Крыма с античным миром и великой эллинской культурой составляет особенную прелесть истории этой земли и своим последствием имеет нахождение в его почве неисчерпаемых археологических богатств, разработка которых является важной задачей русской науки.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В апреле 1920 года на территории российского Дальнего Востока возникло новое государство, известное как Дальневосточная республика (ДВР). Формально независимая и будто бы воплотившая идеи сибирского областничества, она находилась под контролем большевиков. Но была ли ДВР лишь проводником их политики? Исследование Ивана Саблина охватывает историю Дальнего Востока 1900–1920-х годов и посвящено сосуществованию и конкуренции различных взглядов на будущее региона в данный период. Националистические сценарии связывали это будущее с интересами одной из групп местного населения: русских, бурят-монголов, корейцев, украинцев и других.
Коллективизация и голод начала 1930-х годов – один из самых болезненных сюжетов в национальных нарративах постсоветских республик. В Казахстане ценой эксперимента по превращению степных кочевников в промышленную и оседло-сельскохозяйственную нацию стала гибель четверти населения страны (1,5 млн человек), более миллиона беженцев и полностью разрушенная экономика. Почему количество жертв голода оказалось столь чудовищным? Как эта трагедия повлияла на строительство нового, советского Казахстана и удалось ли Советской власти интегрировать казахов в СССР по задуманному сценарию? Как тема казахского голода сказывается на современных политических отношениях Казахстана с Россией и на сложной дискуссии о признании геноцидом голода, вызванного коллективизацией? Опираясь на широкий круг архивных и мемуарных источников на русском и казахском языках, С.
Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.
В начале 1948 года Николай Павленко, бывший председатель кооперативной строительной артели, присвоив себе звание полковника инженерных войск, а своим подчиненным другие воинские звания, с помощью подложных документов создал теневую организацию. Эта фиктивная корпорация, которая в разное время называлась Управлением военного строительства № 1 и № 10, заключила с государственными структурами многочисленные договоры и за несколько лет построила десятки участков шоссейных и железных дорог в СССР. Как была устроена организация Павленко? Как ей удалось просуществовать столь долгий срок — с 1948 по 1952 год? В своей книге Олег Хлевнюк на основании новых архивных материалов исследует историю Павленко как пример социальной мимикрии, приспособления к жизни в условиях тоталитаризма, и одновременно как часть советской теневой экономики, демонстрирующую скрытые реалии социального развития страны в позднесталинское время. Олег Хлевнюк — доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института советской и постсоветской истории НИУ ВШЭ.