Друзья. Больше, чем просто сериал. История создания самого популярного ситкома в истории - [68]

Когда они вернулись 23 января, чтобы снять остальное, всем еще трудно было прийти в себя. У Энистон всегда были глаза на мокром месте, и в этом сезоне она плакала с первого прогона сценария. Кокс держалась профессионально, редко ошибалась в репликах и почти никогда не прерывалась, когда остальные начинали смеяться. Но в тот день даже она понимала, что это – вопрос времени. Ее муж Дэвид Аркетт пришел на съемочную площадку с видеокамерой, чтобы запечатлеть большое событие. Отец Энистон и родители Швиммера тоже были в зале. Один из продюсеров собрал «выпускной альбом» «Друзей», и теперь завершение съемок еще больше стало похоже на среднюю школу. Несколько приглашенных звезд вернулись, чтобы посмотреть финальную серию в студии, в том числе Хэнк Азария, Аиша Тайлер, Пол Радд и Мэгги Уилер. Уилер уговорили изобразить Дженис («О. Мой. Бог»), чтобы разогреть толпу. «Многие люди спрашивают меня, переживала ли я о том, что играю настолько самобытную героиню – с таким специфическим голосом, – и не боялась ли я ассоциироваться с ней, – рассказывала Уилер позже. – Меня это совершенно не волновало, и я никогда не беспокоилась о последствиях. Мне просто хотелось повеселиться и воплотить этого персонажа в жизнь. Я так горжусь и так счастлива, что приняла участие в том, что принесло людям столько радости». Годы спустя они все еще подходили к ней в продуктовом магазине и просили посмеяться, как Дженис. И она с радостью соглашалась: «Быть узнаваемой за такую роль – большая честь».

Вокруг финала было так много шумихи, и уже появилось несколько историй, большинство из которых были далеки от реальности (включая слух, что было снято несколько разных вариантов концовки).

В тот день публика сходила с ума по Дженис. В разогреве поклонников особой нужды не было, они и так были сосредоточены и взволнованны. Для финальных серий других сезонов создатели предварительно записывали кульминационные повороты сюжета без публики, чтобы избежать утечки информации до выхода эпизода в эфир. Что касается последней серии, то продюсеры обсуждали, стоит ли снимать какие-то сцены без публики или, возможно, пригласить на съемки друзей и коллег. Как еще они могли помешать средствам массовой информации не разглашать детали? Но, что более важно, они хотели, чтобы все было идеально, а этого всегда удавалось добиться только с реальной аудиторией. «Черт с ним, была не была», – решили они. И опять же, было не так много поворотов, которые нужно было скрыть. Все знали, что у Моники и Чендлера родится ребенок. Единственным сюрпризом было то, что у них родились близнецы[126]. Большинство зрителей также знали, что сама Кокс была беременна (еще одна история, которая освещалась в прессе), и, похоже, не стоило пытаться полностью скрыть изменения ее тела с помощью странных ракурсов и гигантских сумок. Никто не хотел, чтобы в финале «Друзей» Монику снимали только крупным планом. Так что опять же, черт с ним. Они решили снять эпизод на глазах у зрителей, одеть Кокс в рубашку оверсайз и просто не беспокоиться о секретах. Действительно, какой в этом смысл?

Альтернативных концовок не было. Это всегда будут Росс, Рэйчел и пустая квартира. Кауффман и Крэйн когда-то играли с двусмысленным воссоединением для пары или думали о сценарии, в котором они не были вместе, но оставляли надежду на лучшее. Вскоре сценаристы поняли, что подобное оставит всех болезненно неудовлетворенными (включая их самих). «Мы учитывали мнение аудитории в течение 10 лет и теперь не видели никакого смысла в том, чтобы ее расстраивать», – деликатно выразился Крэйн.

Единственная проблема заключалась в том, что они приложили столько творческих усилий, чтобы удерживать Росса и Рэйчел порознь, что, начав десятый сезон, поняли, что, возможно, переусердствовали. Росс и Рэйчел действительно казались платоническими друзьями и сплоченными родителями. Они даже не отставали от остальной части группы. Итак, Кауффман и Крэйн начали на цыпочках подбираться обратно к романтическим отношениям, доставая маленькие воспоминания о прошлом. Причем как хорошие, так и плохие. Росс возвращается домой на Лонг-Айленд с Рэйчел, когда у ее отца случился сердечный приступ, напоминая, как он любил ее в подростковом возрасте. Позже они сталкиваются с ее старым другом по работе Марком, и маниакальная ревность Росса снова проявляется. Рэйчел получает работу в Париже, и только тогда правда становится очевидной (для Росса). На самом деле им было легко оставаться порознь, потому что они были в непосредственной близости. Заманчивая возможность сойтись всегда присутствовала, а герои были созданы для романтической драмы, а не для стабильных отношений. Или, по крайней мере, так было, когда они были вместе. Но это происходило очень давно.

Первоначально Кауффман и Крэйн планировали историю (которая должна была развиваться за две серии до конца сериала), где они вместе отправляются в Париж и Росс снова начинает влюбляться в Рэйчел. Но они вырезали эту сцену. В ней не было необходимости, и это казалось большим оправданием. В конечном счете ни персонажи, ни зрители не нуждались в грандиозном романтическом приключении, чтобы свести Росса и Рэйчел. Им не нужен был повод, чтобы снова влюбиться друг в друга. Просто они влюблены и наконец достаточно взрослые, чтобы признать это. Пора перестать дурачиться.