Другой Зорге. История Исии Ханако - [71]
«Я взорвалась от гнева. Нельзя молчать. Определенно я не могу просто заснуть в слезах. Я должна выступить в защиту Зорге. На покойников не клевещут. Если я не скажу, то кто сможет это сделать?
Я готова долго жить лишь ради этого. У меня нет ни доброго имени, ни положения, которые я могла бы потерять. Я свободна. Да, я сильная. Кроме этого, мне нечего терять. Мне даже жизни сейчас не жалко. Я с облегчением вздохнула. Подумала, что хорошо, что написала рукопись. Публикация скоро. Может быть, уже завтра. Я улыбнулась».
Но мемуары Миякэ не появились в журнале ни на следующий день, ни через день. Женщина растерялась и впервые всерьез обеспокоилась тем, что они могут вовсе не выйти.
В День всех влюбленных, 14 февраля, не в силах больше ждать, она позвонила в издательство. К телефону подошел редактор и сказал, что по решению редакционного совета выход материала немного откладывается. На следующий день Ханако приехала в редакцию сама. Она предупредила о своем прибытии заранее, и редактора, который мог бы дать ей объяснения, на месте не оказалось. Вместо него женщину встретил Т., объяснивший, что решение о приостановке публикации принято из-за того самого «Меморандума…». Ханако вспылила. Она требовала немедленной публикации ее текста и заявляла, что готова взять всю ответственность на себя. Т. постарался успокоить ее, объяснив, что она не сможет взять ответственность в случае, если из-за публикации ее воспоминаний будет арестован тираж или уволен кто-то из сотрудников, разрешивших их отправку в печать. От этих слов Ханако пришла в себя и попросила вернуть ей рукопись: «Я попробую сходить в какой-нибудь другой журнал. Если это будет небольшая редакция с малым количеством сотрудников, и если я скажу, что мне не нужна плата за рукопись и прочее, то они обязательно ее издадут».
Т. попытался ее остановить, объясняя, что принято решение не об отмене публикации, а лишь о ее задержке. Надо подождать: в редакции изучат положение дел и, как только ситуация позволит, обязательно напечатают материал. И вдруг он спросил, правда ли, что, как сказано в одной из газетных статей, у Зорге было более тридцати женщин?
Ханако снова сорвалась. Она не понимала, почему даже Т., которого она считала своим другом, интересуется только этой стороной жизни Зорге. Он ведь читал рукопись — там написано, каким Зорге был человеком. Миякэ была уверена, что Рихард специально приукрашивал свои мужские подвиги, чтобы спасти ее — как она считала, единственную для него по-настоящему любимую женщину: «В случае, если мужчина прячет одну женщину, если молчит об определенной женщине, в данном случае обо мне, то такой мужчина на каждом шагу будет произносить имена женщин, с которыми хотя бы раз развлекался, и это будет выглядеть так, словно у него нет какой-то главной, особой для него женщины. Тут уж ничего не поделаешь. Нельзя сказать ничего глупее, чем то, что у него никого не было и он вообще не развлекался!»
На этой ноте Ханако и Т. расстались. В тот же вечер имя Зорге всплыло в игровой радиопередаче «Двадцать дверей», и, еще раз подумав о том, насколько быстро средства массовой информации могут создать нужный им имидж человека, Ханако снова испытала горечь от того, что образ Зорге в глазах японцев окажется совершенно не таким, каким она его знала.
20 февраля в одной из газет под заголовком «Несоответствия действительности в публикации дела Зорге» было опубликовано заявление заместителя начальника информационного отдела американского командования в Японии:
«1. В докладе по делу Зорге значится, что Агнес Смедли являлась советской шпионкой, однако у информационного отдела армейского командования нет доказательств этого.
2. Форма публикации доклада по делу Зорге противоречит принятым правилам официальной публикации. Очевидно, что при отсутствии на практике ясных доказательств кто-либо может оказаться подвергнут необоснованным нападкам, а это не является принятым методом действий американского военного командования. Кроме того, полагаю, что некоторые использованные в докладе выражения сами по себе могут повлечь за собой проблемы. Идеологический фон изложения, просматривающийся в докладе, не соответствует форме, принятой в официальных документах.
3. В настоящий момент не нужно торопиться с публикацией доклада. Необходимо еще раз проверить все с точки зрения того, какое влияние это может оказать на ныне здравствующих людей и на тех, кто упоминается в докладе»[55].
Прочитав эту небольшую, едва заметную на газетной полосе заметку, Ханако бросилась покупать другую газету. Там говорилось чуть больше: что дело Зорге расследовалось полицией Японии, не подконтрольной американскому правительству. Перечитав эти тексты, Ханако уловила неслышимую ухом и невидимую глазом попытку выражения общественного мнения, не совпадающего с мнением Штаба оккупационных сил союзнической коалиции в Японии, то есть американским. У японцев могло быть и свое мнение по поводу дела Зорге, и в то же время чувствовалась и нервозность в отношении его со стороны Америки, что могло быть спровоцировано только что случившимся триумфом японской компартии. Зорге был коммунистом, и казнены они с Одзаки были не просто как шпионы, а как разведчики Коммунистического интернационала. Милитаристская Япония пала, Коминтерн давно был распущен, но началось грандиозное противостояние двух супердержав — Америки и Советского Союза, и Зорге стал одной из первых разменных фигур в имиджевой войне.
«Лицо» Японии хорошо знакомо всем: суши и сашими, гейши и самураи, сакура и Фудзи, «Тойота» и «Панасоник». Что скрывается на «Обратной стороне Японии», знают только специалисты. Политические скандалы и мир японских туалетов, причины популярности аниме и тайны мафии-якудза, японские свадьбы и надежды русских жен японских мужей, особенности японской географии и японского «боления» в футболе – стали основными темами книги журналиста и японоведа Александра Куланова.Второе издание «Обратной стороны Японии» пополнилось «Афтершоком» – запретными откровениями о японском менеджменте, необычными сравнениями русских и японцев и размышлениями о причинах аварии на атомной станции «Фукусима-1» – всем тем, о чем в Японии не принято говорить, но без чего представление об этой стране будет ложным.
За какие-нибудь четверть века Россия превратилась из страны, где воинские искусства Востока были под строжайшим запретом, в великую державу боевых единоборств, которые практикуют ныне около пяти миллионов человек, объединенные в десятки федераций, что позволяет говорить о самом массовом российском виде спорта. Но в том-то и дело, что японские будо — комплекс традиционных единоборств — никогда не были спортом! Чем они являлись в действительности на протяжении столетий? Что представляет собой личность современного Мастера и Наставника? В чем состоит преемственность канонов будо? Кому дано стать в XXI веке хранителем истинных традиций древних воинских искусств? И, наконец, кто же в Японии имеет право оценивать настоящих мастеров? Ответы на все эти вопросы мы найдем в книге А.
Первый советский военный нелегал в Токио и мастер боевых искусств Василий Ощепков позволял жене флиртовать с японскими офицерами, потому что знал, что с таким местом жительства, как у него, других шансов получить нужную информацию нет. Показания, данные на суде великим разведчиком Рихардом Зорге, журналисты назвали «путеводителем по ресторанам Токио», но карта удивительных перемещений «Рамзая» и членов его группы до сих пор хранит массу секретов. Воспитанный в Токио наставником наследного принца настоящий советский ниндзя Роман Ким написал о повседневной жизни японских разведчиков в Токио так, что невозможно поверить, что он не был одним из них и не собирался вскрыть себе живот перед императорским дворцом.Гении шпионских мест Токио: Ощепков, Зорге, Ким.
Ее звали Люся Ревзина, Ольга Голубовская, Елена Феррари. Еще имелись оперативные псевдонимы — «Люси», «Ольга», «Ирэн», были, вероятно, и другие. Мы знаем о ней далеко не всё, но и то, что установлено, заставляет задуматься. О том, например, какое отношение имела эта эффектная женщина с библейскими глазами к потоплению в 1921 году яхты генерала Врангеля «Лукулл», с легкостью приписанному на ее счет журналистами. И о ее роли в вербовке агентов для группы Рихарда Зорге в Токио. И о том, кем же она была на самом деле: террористкой, которую арестовывала ЧК еще в 1919-м, «преданным делу партии» агентом разведки или одной из последних поэтесс Серебряного века, дружившей с Горьким? Разочаровалась ли она в своем творчестве или принесла талант в жертву оперативной работе? И, возможно, главное: надо ли искать в ее судьбе подтверждения расхожей фразы «совпадений не бывает» или списать все несчастья на волю злого рока, без подозрений на заговор?..
Один из самых успешных советских писателей 1950–1960-х годов Роман Ким очень хотел, чтобы в нашей литературе появился герой, способный противостоять знаменитому Джеймсу Бонду. Несмотря на более чем миллионный тираж собственных детективов, он не смог выполнить эту задачу, зато успел поведать о своей жизни младшему коллеге — Юлиану Семенову, который описал приключения Кима и его напарника — Максима Исаева в романе «Пароль не нужен». Так Ким подарил нам Штирлица, но сам ушел в тень, во мрак, как думалось, навсегда.
Автор начинал писать эту книгу как исследование, посвященное судьбам репрессированных японоведов (из девяти главных героев книги семь - японисты). Но когда стали известны новые материалы об этих людях, оказалось, что все они без исключения были связаны с российскими или советскими спецслужбами. Кто-то, как Ощепков или Ким, были штатными сотрудниками разведки или контрразведки, кто-то — как Незнайко или Юркевич — были агентами, секретными сотрудниками. Поэтому, когда в ходе работы автору стала известна рукопись их современника, «японского разведчика русского происхождения» — Игоря Ковальчук-Коваля, сразу стало понятно, что рассказ о нем тоже необходимо включить в книгу: ведь это взгляд на те же самые события, тот же исторический фон, но с другой стороны, с изнанки.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».