Другой Зорге. История Исии Ханако - [110]

К удивлению и ее, и Демидова, в аэропорту их тоже никто не встречал. Оставив женщину караулить сумки, журналист нашел телефон-автомат и позвонил кому-то. Ханако начала беспокоиться, а Демидов почему-то не мог объяснить, в чем причина задержки, или японка его попросту не поняла. Ждать пришлось довольно долго, но наконец к Ханако подошли представительный господин лет сорока и дама за пятьдесят. Мужчина представился «Буниным[96] из Верховного Совета», дама назвалась Верой Георгиевной Сергеевой. Теперь они приняли на себя обязанности сопровождающих Исии Ханако. Объясняя свое опоздание, они сказали, что ждали ее 17-го числа, но Ханако так и не поняла, почему из Хабаровска не сообщили, что она прилетает на три дня позже.

Вчетвером они сели в автомобиль, который почему-то вел Демидов. Аэропорт Шереметьево в то время находился в настоящем Подмосковье, и Ханако имела возможность полюбоваться по пути березовыми рощами, деревянными крестьянскими домами, за которыми начинали подниматься железобетонные новостройки, и пустыми дорогами. Вера Сергеева быстро, но, по воспоминаниям Исии Ханако, на не очень-то хорошем японском, иногда поясняла, что за места попадались им по пути.

Дорога до гостиницы «Москва» заняла почти два часа. Увиденная из окна автомобиля советская столица понравилась Ханако: здания по обеим сторонам дороги — красного, желтого, зеленого цветов — смотрелись светло и богато по сравнению с двухэтажным, наполовину деревянным Токио, по тротуарам под тополями шагали хорошо одетые люди.

В гостинице Демидов попрощался с ней и пошел на стойку регистрации. Формальности в отношении Ханако были исполнены заранее, и она осталась ждать лифт с Сергеевой. Вера Георгиевна вдруг положила руку японке на плечо и, смеясь, сказала, что Исии-сан, кажется, понравилась молодому журналисту. «До сих пор всеми моими сопровождающими были мужчины, вежливые и приятные в общении, и, растерявшись от проницательности дамы, я горько улыбнулась», — вспоминала Ханако.

Номер для нее забронировали на девятом этаже. За просторной гостиной располагалась спальня с двумя кроватями. В какой-то момент в коридоре появился молодой корреспондент «Правды», но, коротко переговорив с Буниным, удалился с извинениями. Бунин, в свою очередь, добавил, что он уже позаботился о том, чтобы Исии-сан никто не беспокоил. Ханако была потрясена. В Японии журналисты пользовались огромной свободой, им крайне сложно было вообще что-то запретить, и условия для отдыха, которые создали гостье в Москве, в самой Японии можно было представить, только если бы речь шла о визите императора или премьер-министра.

Впечатленная небывалым русским гостеприимством, Ханако перекусила в номере, приняла ванну и почувствовала, как постепенно к ней возвращаются силы. Вообще-то она не собиралась в тот день никуда выходить, но пока они ехали, Сергеева, прожившая некоторое время в послевоенном Токио, изъявила желание увидеть выступление оперной труппы «Сётику». Ханако, немного отдохнув, вдруг почувствовала ностальгию и согласилась пойти с ней. В парикмахерской отеля был аншлаг, но обеим удалось просочиться сквозь толпу московских дам и сделать прически, а затем вернуться на девятый этаж.

К тому времени снова пришел корреспондент «Правды» по имени Миша, которого перед этим Бунин не пустил на этаж. Теперь все вместе, вчетвером, они сели в машину и помчались куда-то по городу в наступающих сумерках. Их маршрут до сих пор остается загадкой. Исии Ханако упоминает посещение улицы Зорге и таинственный «исследовательский центр Зорге», «здание, принадлежащее пионерской организации» и стадион имени Ленина. В финале пути они все-таки оказались в «театре», где выступала труппа «Сётику» (это был Дворец спорта) и, по мнению Ханако, это было поистине жалкое зрелище, тем не менее, радушно и тепло встреченное переполненным залом. Сама она похлопала артистам исключительно из чувства ностальгии и солидарности с земляками.

Следующее утро началось с визита к отоларингологу. В десять часов Бунин встретил женщину в гостинице и сопроводил на прием. Результатом осмотра Ханако оказалась разочарована. Она уже много слышала о том, что в Советском Союзе существует передовая нейрохирургия, и приехала в Москву, отчаянно надеясь, что, может быть, и в области отоларингологии Советский Союз опережает Японию… Она уже готова была лечь в больницу, если необходимо будет хирургическое лечение, но советский врач сказал то же самое, что и японский: поврежден нерв, оперировать нельзя.

И все же это была бы не Исии Ханако, если она зациклилась бы на неутешительном диагнозе и сама себе испортила поездку. Быстро пережив мысль о том, что с лечением в СССР ничего не получится, она тут же твердо решила хорошенько отдохнуть и прежде всего осмотреть Москву. Но Сергеева и Бунин, получив врачебный вердикт, уже доложили его высокому начальству, курировавшему визит Исии Ханако, и там немедленно приняли иное решение: если нельзя вылечить болезнь сразу, надо попробовать создать условия для улучшения общего состояния здоровья больной. Бунин и Сергеева сообщили Ханако, что в ближайшее время она отправится на отдых в один из санаториев Министерства обороны СССР.