Другой в литературе и культуре. Том I - [117]

Педагогические поэмы Д. Асановой также «населены» героями – Другими. Причем вырываются «за флажки» как трудные ученики («Пацаны»), так и учителя, придерживающиеся нестандартных методов воспитания («Ключ без права передачи»). Возможно, именно с такими Другими были связаны определенные надежды, когда в культовом «перестроечном» фильме С. Соловьёва «Асса» подросшие и новые пацаны скандировали «Перемен!»…

IV. Постсоветское кино. Российское кино, как представляется, в принципе снимает проблему инаковости, наводняя экран различными маргиналами. Право быть Другим теперь предоставлено всем. Ярчайшая иллюстрация – вызвавший бурные споры мюзикл «Стиляги» В. Тодоровского, провозглашающий право на «субкультурность». Другой становится лейтмотивом. Важную роль в эстетике картины играет интертекстуальность в виде отсылок режиссера к фильмам отца – П. Тодоровского, мастера ретрорепрезентаций.

Показательна идеологическая полемика Кати и Мэла. Оппонент Катя спрашивает: «Ну почему люди не хотят жить как все?» «Это я! – настаивает Мэл. – У меня просто костюм другой. У тебя, Кать, такой, у меня – другой». Но слышит слишком знакомое: «Ты не враг, ты – хуже врага! Ты предатель!» (в духе разоблачения «оборотней» – шпионов и диверсантов). Дружески настроенный Мэл старается ей объяснить, что «все разные. И ты, Кать», пытается «помочь» комсомольской активистке, явно сбивая ее идентичность. Но девушка неумолима: «Я не хочу быть другой, я не хочу быть лучше всех», то есть в ее понимании инаковость – это превознесение, вполне в духе советского благочестия, своеобразное истолкование греха христианской гордыни: «Не возносись!» Комиссар Катя усваивает правила «маскарада», наряжаясь в другой костюм, но суть остается та же, предписанная групповыми нормами. Коллективная идентичность неистребима, и это правильно, во всяком случае с точки зрения сохранения культурной модели. Это как раз то, по чему нередко ощущается ностальгическая тоска, – по чувству сопричастности, групповому единству. Справедливо и возражение Мэла: «Не лучше и не хуже, а просто другая».

Обратная сторона этого процесса – гиперболизация инаковости, когда стираются границы между нормой и девиацией. Кинематограф весьма чутко реагирует на социокультурные издержки «всеобщей толерантности». Потерянность Других нашла отражение в заглавиях некоторых фильмов: «Изгнание», «Пропавший без вести», «Неадекватные люди». Противоречивы и маргинальны герои – Другие почти всех заметных кинолент недавнего времени: «Овсянки», «Как я провел этим летом», «Настройщик», «Бубен, барабан», «Волчок», «Короткое замыкание», «Жить», «Кочегар» А. Балабанова и его последний фильм «Я тоже хочу».

В этом можно разглядеть продолжение советской традиции 1970‐х годов в изображении «лишних людей». Подобная практика – один из показателей утраты самоидентичности. Данную тенденцию искусно объясняют медиатехнологи. Сторонником распространения Других на экране является генеральный директор Первого канала К. Эрнст: «Интересно, что главный герой-протагонист в самых успешных проектах десятилетия – фрик, в какой бы социальной среде он ни находился». В качестве самого популярного героя российского сериала К. Эрнст называет майора Глухарева – Глухаря, «чудака», фрика. «Зритель подсознательно всегда пытается ассоциировать себя с главным героем. Ассоциация с фриком кажется парадоксальной. Но она весьма симптоматична. В изменившемся и неартикулированном времени человек идентифицируется с героем, который легко и свободно нарушает все существующие правила. Обычный зритель не находит в себе силы нарушать их в обыденной жизни. Фрик на телеэкране делает то, чего внутренне желает телезритель»[597].

Яркое тому подтверждение – «Шапито-шоу» С. Лобана. Это парад Других, фрик-шоу. Наиболее примечательна четвертая часть – «Сотрудничество», посвященная шоу двойников. Новелла заостряет внимание на эрзацах, подменах, симулякрах, распространенных в массовой культуре и отражающих способы репрезентации Другого в современном кино. Это тени, слепки, копии реальных живых людей. Такой прием во многом затрудняет идентификацию зрителей с героями кинолент, актуализируя проблему адресата. Медиакультура работает на моделирование достаточно рискованных социальных практик, тени Других так и остаются на экране…

Таким образом, прослеживается эволюция репрезентации Других на отечественном экране от резкого противопоставления, оппозиции Другого как врага до нивелирования образа, его стертости, растворения в сегментированном обществе и искусстве.

Указатель имен [598]

Абушенко В. Н.

Аввакум, протопоп

Авченко В. О.

Агнивцев Н. Я.

Адорно Т.

Азеф Е. Ф.

Аким В.

Аксаков С. Т.

Александер Дж.

Александр I Карагеоргиевич

Александр II

Александр III

Александров Г. В.

Александров Н. А.

Алексеев В. М.

Алексеевский М. Д.

Алленов С. Г.

Алфёрова И. И.

Алхасов А. Я.

Альперина С. И.

Амирхан Ф.

Амосова С. Н.

Андреев В. Л.

Андреев Д. Л.

Андреев И. Л.

Андреев Л. Н.

Андреева В. И.

Андреева Ю. О.

Андроникова И. Н.

Андрушкевич В.

Анненский И. Ф.

Антанасиевич И.

Антокольский П. Г.

Апресян Р. Г.

Ардов М. В.

Арнаутов Н. Б.

Арнгольд Г.