– Привет, Иво, как жизнь?
– Говно!
– Не перживай. Будет хуже.
Я уселся напротив Иво на сиденье, бросив рядом рюкзак. Проснувшись в пять утра, он в дурном. Первая утренняя электричка в Ленинград- синоним боли и страданий. В то время, когда все приличные люди сладко обнимают то, что у них рядом в постели, ты сидишь на жестком деревянном сидении, поеживаясь от утренней свежести.
– Ты, Колян, вроде бы в армии отслужил. Должен радоваться.
– А речь о тебе. Шторма, ураганы, пираты и прочие собачьи вахты. Когда я понимаю что это не про меня, знаешь как мне хорошо?
Тут уж Иво проснулся. И мы с удовольствием некоторое время переругивались. Оставили сумки на сиденьях, и пошли в тамбур курить. В процессе перекура Ивик поделился тревогами.
Он работает мотористом на портовом буксире неделю через неделю. Я так понимаю, самая нижняя ступень в корабельной иерархии. Но, на днях, их буксир отличился. Однажды ночью из администрации порта к ним пришла команда. Где то там, в заливе, болтается буй. Его сорвало с якоря и он теперь мешает судоходству. Плывите, найдите, и притащите на завод. Они поплыли, нашли, зацепили. Поднатужились и поволокли. Бросили у стенки завода и вернулись досыпать.
Иностранные торговые суда, не обнаружив приемного буя на привычном месте, сдуру чуть не вошли в гавань Балтийского флота, в Кронштадте. Потому что оторванный буй так и болтался в море. А героический буксир сорвал с места приемный буй, и, скребя его якорем по дну залива, протащил от Кронштадта до порта. Заодно порвав лежащие на дне важные кабеля. Как думаешь, Дух, капитана посадят? Хорошо что я в это время был дома.
Поржали, чего там. Решили что обойдётся. Потому что приказ был притащить буй? Извольте.
Я не помню каких либо неприятностей у Иво на работе. Недавно закончив мореходку, он, с подачи отца, составил план, и стал его осуществлять. Через три года поступит заочно в родную Макаровку на получение штурманского образования. Закончит и уйдёт в загранку. И станет потом, в конце – концов, капитаном. Будет нанят каким то оффшором, и будет ходить на большом сухогрузе по морям.
А пока мы обсуждали сравнительные характеристики армии и флота. Иво уверял что моряки круче. А я соглашался, чем доводил его почти до истерики.
– Флот, Ивик, это такой общесоюзный загон для мазохистов. А армия, все же, более спокойное место.
– Ты, зелёный, фильтруй свой кавалерийский акцент, а то и до беды не далеко. Кормежка у нас лучше.
– Если армию кормить, то нафиг она нужна? Но в море грибы не растут, а в лесу- таки да! Вот этого флот никогда не простит армии. Тем более что у вас там вся служба в тепле. А у нас- в снегу.
Электричка ехала сквозь странный питерский свет, что бывает только в этих местах. Когда до полудня не понять, утро или вечер за окном. Иво рассказывал, что девчонки из нашей школы очень жалели, что мы с Сурковым куда то пропали. Вы, пацаны, завязывайте скрываться, они и так уже сплошь ленинградки.
Ну да, большинство из нас переберётся в Питер или Москву. А кто-то и в Канаду со штататми.
На Балтийский вокзал электричка пришла около восьми и слегка переполненная.
Прошли через вокзал. Иво пошел на трамвай. Поедет на Двинскую улицу и в порт. А я повернул направо. Купил свежие газеты и спустился в метро. Мне, с одной пересадкой, до Невского.
Пресса июня восемьдесят четвертого- это что то. Минимум информации, при чудовищной многословности. Кое-как выяснил, что СССР не участвует в Олимпийских Играх. И что у нас будет спартакиада «Дружба». Но Китай и Югославия все-же едут в Лос-Анжелес. Жалко наших ребят. Многие сейчас на пике формы и возраста. К следующей олимпиаде они перегорят и сильно сдадут. Про Афган ни звука. Старцам из политбюро еще не понятно, что афганцам нафик не нужны все их подачки, и социальные новации. И нам, и всему миру, еще долго будет невдомек, что афганцам не интересны ни институты, ни дороги, ни школы с больницами. Что они готовы на любые жертвы, лишь бы их дочери не красили ресницы и не пользовались помадой. И что ради этого они победят не только СССР, но и США.
Из метро я выбрался на Невский в пол – девятого. Пошел в сторону Дворцовой. Мимо Дома Книги, мимо «Лягушатника». В кафе «Минутка» заточил чашку бульона, с парой пирожков, и решил что все неплохо. Вернулся к метро, перешел Невский, и, вдоль канала Грибоедова, мимо легендарного пивбара «Очки»(он рядом с магазином «Оптика», вывесившем огромные очки на улицу), пошел в Финансово-Экономический Институт. Спустя совсем немного, вошел в фойе.
