Другое имя. Септология I-II - [28]

Хорошо ведь сесть-то, говорю я

Да, говорит Асле

и думает, что в Трактире хорошо и тепло, теперь только бы немного выпить, чтобы дрожь улеглась, и он усаживается поудобнее, и я вижу, что он дрожит всем телом и ему надо бы поесть, думаю я, хотя вряд ли у него получится, думаю я

Трудновато мне заставить себя поесть, говорит Асле

Возьму в рот кусочек, и сразу тошнота одолевает, говорит он

Сегодня ты хоть что-нибудь ел? – говорю я

Нет, говорит он

А вчера? – говорю я

Кажется, нет, говорит он

и глядит на меня, а я говорю, что в таком случае пойду возьму ему рюмку спиртного и пиво, сам я выпью кофе с капелькой молока, и все, говорю я, и Асле кивает, а я иду к барной стойке, говорю, что́ хочу заказать, и Бармен подает, я плачу́, возвращаюсь к столику, где сидит Асле, и ставлю перед ним пол-литра пива и рюмку спиртного, а потом иду за чашкой кофе, куда наливаю немножко молока, и за второй рюмкой спиртного, возвращаюсь, ставлю ее перед Асле, а чашку с кофе – напротив него, и он обеими руками берет рюмку, пытается поднять, но руки у него так дрожат, что выпивка расплескивается, и я перехватываю рюмку

Давай помогу, говорю я

Спасибо, говорит он

и я подношу рюмку к его губам, и Асле залпом осушает ее, потом делает глубокий вдох и говорит, что скоро придет в норму, скоро станет лучше, говорит он и думает, что если выпьет сейчас вторую рюмку, то опять будет как огурчик, думает он

Надо мне и вторую выпить, говорит Асле

и показывает на полную рюмку, а я спрашиваю, не помочь ли, и Асле говорит, что постарается сам

Как хочешь, говорю я

и Асле обеими руками подносит рюмку ко рту, отпивает половину и думает, как хорошо, он уже чувствует, что начинает успокаиваться, дрожит меньше

Отлично, говорит он

Да-а, говорит он

и настает тишина

Ты что же, не пьешь больше? – говорит он

и я отвечаю, что бросил пить много лет назад, пил-то не в меру, по правде сказать, вообще не просыхал, а чтобы писать картины, надо быть трезвым, говорю я, и Алес, жене моей, не нравилось, конечно, что я так пил, вот я и решил бросить, поначалу было трудно, много от чего пришлось отвыкать, но я справился, в конце концов сумел завязать, но не без помощи окружающих, говорю я и думаю, что часто рассказывал об этом Асле, а он все равно спрашивает, бросил ли я пить, думаю я

Хорошее дело, говорит Асле

Что ты сумел бросить, говорит он

Да ладно, говорю я

Было не так уж и трудно, говорю я

и, пожалуй, не стану упоминать, что сумел справиться, поскольку молился, молился Богу всякий раз, когда на меня нападала большая жажда, и, если бы не Алес и не моя вера, мне бы нипочем не справиться, думаю я, но Асле-то одинок и в Бога не верует, и я не могу говорить ему об этом

Мне тоже надо бросать, говорит Асле

Но я не справлюсь, говорит он

Не по силам мне такое, говорит он

Тебе нужна помощь, говорю я

Да, говорит он

и берет полулитровый бокал с пивом, пробует поднять, но дрожит, хоть и не так сильно, как давеча, обеими руками ему удается поднести бокал ко рту и отпить изрядный глоток

Отлично, говорит он

Как только выпью в самый раз, сразу прихожу в норму, говорит Асле

и думает, что, если хочет жить, с выпивкой надо завязывать, но ведь часто, ох как часто, жить ему совершенно не хочется, ведь он все время думает, что надо войти в море, исчезнуть в волнах, думает Асле и говорит, что как только немножко выпьет, то перестает дрожать, будто силы к нему возвращаются, говорит он, и опять надолго настает тишина

Однако же ты валялся там, в снегу, говорю я

Да, говорит Асле

Ты помнишь, как упал? – говорю я

Нет, говорит он

Помню только, что ты привел меня в чувство, говорит он

а я сажусь на стул напротив Асле и вижу, что нынешним вечером посетителей в «Последнем челне» немного, всего несколько мужчин сидят в зале, поодаль друг от друга, всяк в одиночку, всяк за своим столиком, с бокалом пива перед собой и пачкой табаку рядом, всяк в одиночку, они сворачивают самокрутки, закуривают, глубоко затягиваются, выпускают дым, поднимают бокал, отпивают глоток пива, сидят поодиночке, сиротливо, всяк за своим столиком, и кажется, будто они даже не замечают, что поблизости есть кто-то еще или что пришли мы, всяк сидит в своем мире, замкнутый в самом себе, думаю я, меж тем как Асле достает пачку табаку и коробок спичек, тоже сворачивает самокрутку и говорит, что из-за неуемной дрожи начал покупать фабричные сигареты, только ведь ничего вкуснее самокрутки да пива не сыщешь, а сигареты лежат дома, говорит Асле, закуривая самокрутку

Ты-то давно бросил курить? – говорит он

Да, говорю я

и мы оба молчим

Много лет назад, говорю я

Перешел на нюхательный табак, до сих пор нюхаю, говорю я

и достаю табакерку, закладываю изрядную щепотку

Может, и мне на нюхательный табачок перейти? – говорит Асле

и опять настает тишина

Впрочем, самое главное для меня – меньше пить, говорит он

Да, говорю я

и думаю: хорошо, что он хочет пить поменьше, только вот в одиночку ему не справиться, нужна помощь

Трудно было отвыкать от выпивки, тяга-то поначалу оставалась, но лиха беда начало, через некоторое время уже просто радуешься, что бросил, говорю я

а еще я говорю, что, собственно, не хотел завязывать с куревом, но курил очень много, даже по ночам вставал выкурить самокрутку-другую, и так это мне надоело, что я начал нюхать табак и тогда спал до утра, а раньше-то просыпался и сразу вставал покурить, теперь же брал понюшку, и желание курить тотчас унималось, и я мог лежать в постели, а не вставать, чтобы покурить, говорю я, и мы опять молчим, я тоже снимаю с плеча сумку, кладу на соседний стул, гляжу по сторонам, на других посетителей Трактира, что сидят со своим пивом и куревом, словно это защитит их от окружающего мира, сидят, вцепившись в самокрутки, в бокал с пивом, а внутри у них бескрайнее море, то штормящее, то штилевое, они сидят, ожидая очередного и последнего плавания, которому не будет конца, из которого они домой не вернутся, страха они не ведают, чему быть, того не миновать, ведь есть в этом, поди, какой-то смысл, Господь, поди, вкладывает в это смысл, думают они, ведь Он все верно писал, думают они, и, по крайней мере, где-то есть добрый Бог и есть дьявол, который все коверкает, думают они, цепляются за свои самокрутки и бокалы и безмолвно читают молитву, эта молитва скорее взгляд на море внутри, без единого слова, но она распространяется над морем, насколько хватает глаз, без единого слова, ведь слова возвращаются, наверняка возвращаются, однако ж есть, поди, гавань и для таких, как они, вероятно, думают они, чувствуя укол страха, что ли, и тогда поднимают бокал, и вкус пива, привычный добрый вкус, внушает им уверенность, думаю я и вижу, что Асле поднимает свой бокал и отпивает глоток пива