Другая музыка нужна - [218]
…Стал весь завод. Пять тысяч человек собралось во дворе. Вышел и вице-директор, намереваясь успокоить толпу. Но военный комендант оборвал его:
— Господин вице-директор, теперь распоряжаюсь я!
Он оказался как раз против Лайоша Тоота.
— Ступайте обратно в цеха! — крикнул он толпе. — Не подчинитесь приказу — применим оружие!
Жандармы снова вскинули винтовки, наставили штыки на толпу. И вот тут кто-то бомбой вылетел из дверей военной комендатуры, прорвался через цепь жандармов, подскочил к толпе, повернулся и закричал:
— А вот и не пойдем!
Это был Ференц Завади.
— Последний раз приказываю: р-разойдись!.. — Тут же прозвучало в ответ. — Раз, два — коли!
С разных концов послышались крики, стоны:
— О-о-ой!.. Ой-ой-ой!..
Но только породили они не страх, а гнев и яростное отчаяние.
Точно соколы с плеч охотников, взмыли в воздух куски металла и полетели прямо в жандармов.
— Огонь!.. — грянул приказ.
Но прежде чем жандармы успели выстрелить, кроткий Лайош Тоот крикнул: «Огонь!» — и так хватил железной палкой по голове коменданта, что он рухнул без памяти. И в следующий миг, словно в ответ на «огонь!», грохнул залп из двадцати пяти винтовок. Троих убили наповал. Один из них был Ференц Завади, второй — Лайош Тоот, четырехлетний сын которого и был, собственно говоря, всему виной, заявив утром, что не станет больше рыться на помойке, а когда вырастет, будет каждый день есть хлеб со смальцем и отцу тоже даст…
Пять тысяч человек бушевали во дворе.
Жандармы после залпа сразу заперлись в здании дирекции. Втащили туда и военного коменданта и встали у открытых окон, выставив винтовки, чтобы никому из толпы не пришло в голову ворваться в дирекцию. А толпа двинулась в другую сторону, разрушала и поджигала по дороге канцелярские помещения и, все более разъяряясь от разбушевавшегося пожара, вышла на улицу. Шествие двинулось по Крестному пути — между барельефами «Жизнь и смерть Иисуса Христа», по проспекту Орци, направилось по улице Барош. Люди шли, словно в лихорадке, будто и сами не знали куда.
И все-таки, уж как оно там случилось, никто не объяснит, однако толпа вдруг разделилась, и часть рабочих двинулась в сторону Оружейного завода, другая — на Чепель, третья — на проспект Ваци, четвертая, пятая — на Матяшфельд, Кёбаню, Буду и к заводу Ганц.
— Долой войну! Долой убийц! Да здравствует Советская Россия! Всеобщая забастовка!..
Весть о расстреле на заводе МАВ бежала быстрее демонстрантов.
Когда один отряд рабочих, человек девятьсот, пришел на проспект Ваци, бастовал уже весь Уйпешт. Рабочие Уйпешта толпой двинулись на Будапешт.
После обеда стал Консервный завод, в три часа дня — Оружейный, в четыре — Чепель.
На другой день бастовал весь Будапешт, на третий — вся Венгрия: пятьсот тысяч рабочих.
Ни полиция, ни военная комендатура не ожидали этого и поначалу не знали даже, что предпринять. К тому же полиция считала все произошедшее грубым вмешательством в ее дела: военный комендант принял, мол, решение, жандармы стреляли, — так пусть теперь сами расхлебывают кашу, которую заварили на всю страну.
…В тот же день, когда расстреляли рабочих завода МАВ, на Парламентской площади собралась тысячная толпа. Люди стекались со всех сторон. Их привела сюда, очевидно, память о 23 марта 1912 года, когда на этой же площади состоялось ожесточенное сражение.
Толпа стояла, ждала, злобно поглядывая на парламент. Вдруг какой-то дородный мужчина поднялся из толпы на лестницу парламента и, положив руку на голову каменного льва, заговорил:
— Довольно разговаривать, действовать надо, расправиться с этим продажным строем, с этим парламентом!
— Долой войну! Даешь всеобщую забастовку!.. — закричали рабочие из толпы.
Голос Пишты Фицека прокатился по всей площади:
— Даешь гражданскую войну!..
Оратор — это был Ене Ландлер[62] — посмотрел на Пишту.
— Рабочие должны отомстить за кровавый расстрел, сынок! — крикнул оратор Пиште. — Мать одного из римских полководцев сказала своему сыну: «Я только тогда буду говорить с тобой, когда весь город заполыхает!»
— Это пожалуйста! Это мы с удовольствием! — крикнул в ответ Пишта.
— Но только чтобы партийное руководство не начало опять торговаться! — закричал кто-то из толпы.
— Если вас не удовлетворит решение партийного руководства, — сказал оратор, — то знайте, что существуем и мы. И мы будем действовать!..
…На другой день начались аресты. Теперь уже в дело вступила и полиция. Ночью арестовали Ландлера. Арестовали и еще человек пятьдесят: Пюнкешти, Флориана Прокша…
Но это была лишь первая волна арестов. Из провинции и из армии переправили потом в Будапешт всех арестованных, на кого был собран за войну какой либо компрометирующий материал.
Забастовали почта и телеграф. В провинции гремели залпы. В Нитре шахтеры швыряли в казармы динамит. В Лайошмиже да и в других деревнях и городах толпа атаковала продовольственные магазины. Улицы Будапешта за несколько дней превратились в помойку: бастовали мусорщики. Газеты перестали выходить. Правительство выпустило грозные плакаты:
«В понедельник, 24-го числа текущего месяца все рабочие обязаны приступить в назначенный час к работе. Против тех, кто не подчинится, будут приняты меры по всей строгости закона. Мобилизованные в армию и работающие на военных предприятиях будут преданы военно-полевому суду…»
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.
Венгерский поэт коммунист Антал Гидаш, более тридцати лет проживший в Советском Союзе, стал известен как прозаик с выходом романа «Господин Фицек». Этот роман явился первой частью трилогии о Венгрии перед войной и в годы первой мировой войны. Романы «Мартон и его друзья» и «Другая музыка нужна», будучи самостоятельными произведениями, являются второй и третьей частями эпопеи. Трилогия рисует широкую картину жизни венгерского народа в начале XX века и рассказывает о классовой борьбе, о зарождении революционного движения в стране. Настоящее, юбилейное издание всех трех романов этой эпопеи посвящается пятидесятилетию Советской власти.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.