Другая музыка нужна - [214]
— Видит бог, мы возьмем с них сторицей!.. Уже недолго ждать!
Поцеловал мать Петера и шепнул ей на ухо:
— Товарищ Чики, вот, честное слово, уже недолго!
Лицо худенькой женщины было в слезах, и она прошептала опять:
— Береги себя!…
Это произошло в конце мая. И может, потому, что летом все легче удается, 6 июля Пишта Хорват сошел с поезда в Москве и направился к знакомому уже Охотному ряду с тем, чтобы заскочить на минутку в «Дрезден», к Дёрдю Новаку, и сказать: «Ну, кто оказался прав? Вернулся же!..» — потом направиться на Каланчевскую площадь, к трем вокзалам, поехать в Томск и рассказать там прежде всего о том, как Бела Кун спас его от казни.
Перед гостиницей «Дрезден» стояли вооруженные венгерские интернационалисты — слушатели агитаторских курсов: беседовали, ждали кого-то.
Пишта Хорват остановился возле них. Ни его одежда, ни рюкзак никому не бросились в глаза — разве только новые австро-венгерские солдатские башмаки.
— Вы кто такие? — по-венгерски спросил Пишта Хорват у одного из красногвардейцев.
Услышав венгерскую речь, красногвардеец оглядел Хорвата с ног до головы, и глаза его остановились на башмаках.
— А это что такое?
— Это? Башмаки.
— Где вы их взяли?
— Получил.
— От кого?
— Вам не все равно?
— Нет! — крикнул красногвардеец.
Хорвата мигом окружили.
— Кто ты такой? Откуда взялся?
Хорват хотел было уже завести свою шарманку, но побоялся, что эти мрачные, настороженные люди ему не поверят. Не поверят, как он уехал из Томска, как вернулся из Венгрии, как его там казнить хотели, как удрал…
— Да что это вы насыпались на меня. Пустите руку, С ума сошли!.. Я и без того расскажу… Ишь взбесились.
— Не нахальничай. Смотри, заработаешь оплеуху… А ну, выкладывай все как есть!
И чем больше рассказывал Пишта, тем недоверчивее слушали его, тем мрачнее становились лица. (Пишта уехал полгода назад, и с тех пор здесь произошло многое предрасполагавшее к недоверию.) Напрасно говорил он о Дёрде Новаке, ему не верили. Всех ослепили новые башмаки. И никому даже в голову не пришло забежать в гостиницу за Новаком.
Мрачные, угрожающие лица все теснее сдвигались вокруг Хорвата. Казалось, оплеуха уже неминуема, когда вдруг, на счастье, из «Дрездена» вышел тот, кого ждали слушатели агитаторских курсов. Пишта сразу узнал Новака по походке — уверенной, гордой и какой-то очень красивой.
— Товарищ Новак! — крикнул Пишта Хорват.
— Ба, да это Хорват Махонький! Вернулся?
— Еще как! — с радостным облегчением крикнул Пишта Хорват даже не Новаку, а в первую очередь им, враждебным, ожесточенным людям.
— Что ты тут делаешь?
— Тут?.. Радуюсь, что не кокнули.
Новак мигом сообразил, что случилось. И остался доволен: стало быть, «ученье» впрок пошло. Вот и результат. И, рассмеявшись, сказал примирительно:
— Ну ладно, ладно… Не сердись… Это такая у них обязанность. Игра-то ведь, дружок, пошла не на шутку… Ну, а теперь ты чего задумал?
— В Томск поеду.
— В Томск? — прищурился Новак. — Ты что, спятил совсем?
— Не-е!
— Томск-то ведь в руках у белых.
— А он? — испуганно спросил Пишта.
— Кто?
— Прапорщик…
Пишта Хорват говорил так, будто только вчера уехал и с тех пор ничего не изменилось.
— Какой прапорщик?
— Да Бела Кун! — крикнул Хорват Новаку, как кричат на бестолковых людей. — Не понимаете, что ли?
Посуровевший было Новак опять рассмеялся.
— Ах ты, дурень в общероссийском масштабе! Бела Кун-то давным-давно в Москве.
— В Москве?
— Нет… В Москве?.. — передразнил Новак Хорвата.
— Товарищ Новак, а я ведь срочно должен поговорить с ним и кое-что передать ему.
— От кого?
«Парень и вправду из Венгрии приехал, из дому!» Интернационалисты поверили и снова окружили Пишту. Каждый просил рассказать, как оно там, дома… Дома!..
— Смирно! — крикнул Дёрдь Новак. — Сейчас не до этого. Ужо в казарме. Товарищ Торняи, принесите-ка винтовку товарищу. Бегом!
Пишта Хорват вскинул винтовку на плечо.
— Третья рота первого Венгерского интернационального полка, смирно! К Кремлю — шагом марш! — скомандовал Дёрдь Новак.
И курсанты школы агитаторов зашагали по Тверской к Кремлю. Прохожие лишь мельком прислушались к красногвардейцам, запевшим на незнакомом языке незнакомый марш, им ведь не раз приходилось уже слышать, как поют и латышские, и литовские, и финские, и венгерские красногвардейцы.
А между тем они бы очень удивились, если б кто-нибудь перевел текст песни, которую мадьяры пели с такой яростью, что ее принимали за марш:
А в Кремле Пишту окружила вся рота, и он, как когда-то в Томске, говорил, говорил, долго, с бесчисленными подробностями. Рассказал и о том, как уезжал пятого декабря 1917 года.
— Из лагеря — прямиком в Томск… И говорю товарищу Бела Куну: «Домой поеду…» А он говорит: «Сынок, тебе же шею свернут». А я говорю: «Не свернут. Посмотрите, вернусь…» Он залез в карман, ну и вытащил бумажник и все, что было в нем, до последнего мне отдал…
Пишта все говорил и говорил… Вот он уже в Охотном ряду, потом в Орше, потом в Пеште, на демонстрации.
— Такого еще в жизни не видал. Сто тысяч человек шагает. Проспект Андраши черный от людей. А навстречу солдаты, штыки примкнутые. Ну, что теперь будет? А мы все идем. Прямо на штыки. И вдруг, когда уже подошли, солдаты взяли и опустили винтовки к земле да и пропустили нас. Идем дальше — толпе конца-краю не видать! — прямо туда, к памятникам идем… Кричим: «Да здравствует Советская Россия!» А ораторы свое гнут: «Не будем подражать русской революции!» — «Будем!» — орут люди. И тогда Йошка Франк, тот самый, о котором я уже рассказывал, и Пишта Фицек, и…
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.
Венгерский поэт коммунист Антал Гидаш, более тридцати лет проживший в Советском Союзе, стал известен как прозаик с выходом романа «Господин Фицек». Этот роман явился первой частью трилогии о Венгрии перед войной и в годы первой мировой войны. Романы «Мартон и его друзья» и «Другая музыка нужна», будучи самостоятельными произведениями, являются второй и третьей частями эпопеи. Трилогия рисует широкую картину жизни венгерского народа в начале XX века и рассказывает о классовой борьбе, о зарождении революционного движения в стране. Настоящее, юбилейное издание всех трех романов этой эпопеи посвящается пятидесятилетию Советской власти.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.