Друг Толстого Мария Александровна Шмидт - [11]
"С тех пор стала Марья Львовна иначе к отцу относиться, прислушивалась к нему, а потом и совсем близким другом отца стала. Маша сколько раз мне этот разговор вспоминала".
В записках И. И. Горбунова-Посадова со слов М. А--ны нет точных ее слов об этом, но я помню, как она говорила, что все тяжелое в отношении старших детей ко Л. Н--чу в это время было не потому, что в них не было любви к отцу, но в них был бунт молодости против его ученья, молодая огромная самоуверенность, раздражение на отца за то, что он своими взглядами (которые в глубине души они считали правильными) мешает им жить той беззаботной, легкой жизнью, какой жили все кругом них. В их душах шла борьба между стремлением к правде и лучшей жизни и стремлением к веселой, пустой, светской, барской, богатой жизни. Победит в их душе добро -- и им делается хорошо и Л. Н. становится им близок и хорош. Победит легкомыслие и эгоизм, -- и им тяжело, и Л. Н. станет им плох.
"Софья Андреевна, -- рассказывала М. А., -- всегда любила его, как мужа, любила его славу, а глубины души его не могла понять, не чувствовала: она знала горячую, страстную любовь к мужу, к детям, а божеская любовь была ей чужда.
"Раз мы сидели в зале, -- вспоминает М. А., -- а она подняла с ним историю в кабинете и потом преследовала его. Он к нам в залу. Она за ним, он повернул в гостиную, она туда. "Что ты от меня бегаешь?" -- говорит Софья Андреевна. "Соня, я говорю тебе одно: забудь о себе, помни о других".
"Он весь был полон божьей любви, работал над ростом в душе этой любви. В нем умирала, а потом и вовсе умерла плотская любовь, а она все жила этой плотской семейной любовь и считала ее святой".
----------
26
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
1. НОВЫЕ РОБИНЗОНЫ.
Жить и работать на земле на севере было трудно М. А--не, болезненной, страдающей хроническим тяжким бронхитом каждую зиму, и она решила перебраться на юг, где рабочий сезон дольше, где больная грудь зимою легче дышит, где не надо добывать топливо, не надо теплой одежды и т. д. И вот М. А. решила перебраться на Кавказ.
"В это время, -- рассказывала М. А., -- одна родственница Ольги Алексеевны захотела построить себе дачу на Кавказе. Построила дачу в 15 верстах от Сочи в Уч-Дере, а сама туда не поехала. Вот мы с О. А--ной туда и поехали. На холме, две версты от моря, небольшой домик с терассой".
Участок их был высоко в горах и по близости не было ни селенья, ни проезжей дороги. Жил невдалеке от них только Старк, управляющий большого имения, со своей семьей, а до ближайшего селения армян было около 5 верст по едва проходимой дороге. Дичь. Глушь. Часто по вечерам, сидя у себя в домике, они слышали, как выли под окнами шакалы. "Они смелые на воле, -- а в дом входить боялись". А в горах, куда М. А. ходила за хворостом, жили дикие кошки. Они ей казались особенно страшными. "Идешь и думаешь, -- а вдруг она с дерева тебе на шею прыгнет! Жуть! Ведь сидит она где-нибудь на ветке, прижалась, ее и не увидишь!"
Сообщение с Сочи было очень трудное. Прибрежные жители сообща нанимали фелюгу (турецкую парусную лодку) для привоза продуктов и почты.
Обе подруги вставали на заре и принимались за работу. Обе непривычные, обе болезненные, они работали до изнеможения. Работа была очень тяжелая. Почва глинистая, каменистая, сорные травы, колючки на них и на кустах, корни повсюду в земле протянулись. "Смерть! Руки поколешь, ноги поцарапаешь, платье рвешь!"
"Но жара хуже всего, особенно, когда кукурузу цапали. А ведь это была главная наша пища: и так ее варили, и кашу из нее варили, и мамалыгу делали, и лепешки из нее пекли и многое другое".
27
Вот как М. А. описывает свою жизнь в письме к одному своих друзей:
"...Теперь скажу вам несколько слов о нашем хозяйстве: огород у нас на славу, редиску, лук уже употребляем; картофель, горох, репа, брюква, огурцы -- прелесть, как хороши; бахчи тоже очень нас утешают. С поливкой огорода мы устроились так: отыскали вблизи нас небольшое болото, вырыли яму, которая, благодаря этому, всегда с водой; дорожку к яме вымостили камнем, и я несу ведра с водой от ямы до горы, а О. А. в гору вплоть до огорода, так что минут в двадцать ведер 16 или 20 у нас бывает готово, и нисколько не утомляемся, а, напротив, очень все это радостно. Куры у нас теперь свои и скоро будут три наседки; пчелы работают прекрасно, -- одним словом все только веселит душу.
Странники 1) нас не забывают и ежедневно целыми партиями останавливаются у нас отдохнуть, обсушатся и опять в путь. Часто мы с ними читаем легенды Л. Н--ча, вместе от умиления наплачемся, беседуем по душе и расходимся спать с самым легким сердцем".
Случалось, что их навещали знакомые Старка ("Хороший был швед", -- вспоминает М. А.), приезжавшие к нему из Сочи целой компанией, веселой, шумной. Они заходили в этот уединенный утолок, посмотреть на удивительных, оригинальных, смелых, странных женщин, живущих такой... чудаковатой жизнью.
Мне пришлось слышать рассказ о жизни М. А--ны на Кавказе от старушки Е. П. Майковой, которая прожила в Сочи почти всю свою долгую жизнь.
Она говорила, как поражала ее веселость, бодрость и доброта М. А--ны и как жутко ей было смотреть на ее истощенную фигуру, с заступом или цапой в руке, в полукороткой юбке, в белой войлочной шляпе. Майкова говорила, с какими совершенно новыми думами возвращалась она после посещения маленького одинокого домика в горах.
Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.
За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.
Часто слышишь, «Если ты помнишь шестидесятые, тебя там не было». И это отчасти правда, так как никогда не было выпито, не скурено книг и не использовано всевозможных ингредиентов больше, чем тогда. Но единственной слабостью Таппи Райта были женщины. Отсюда и ясность его воспоминаний определённо самого невероятного периода во всемирной истории, ядро, которого в британской культуре, думаю, составляло всего каких–нибудь пять сотен человек, и Таппи Райт был в эпицентре этого кратковременного вихря, который изменил мир. Эту книгу будешь читать и перечитывать, часто возвращаясь к уже прочитанному.
Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.
Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.
Перед вами необычайно смешные мемуары Дженни Лоусон, автора бестселлера «Безумно счастливые», которую называют одной из самых остроумных писательниц нашего поколения. В этой книге она признается в темных, неловких моментах своей жизни, с неприличной открытостью и юмором переживая их вновь, и показывает, что именно они заложили основы ее характера и сделали неповторимой. Писательское творчество Дженни Лоусон заставило миллионы людей по всему миру смеяться до слез и принесло писательнице немыслимое количество наград.