Друг мой море - [15]
Именно в тот вечер мы пошли с ней гулять. Взобрались на высокую сопку, долго шли вдоль берега. Внизу темнело море. Неспокойное, оно дышало холодной свежестью. Сгущавшиеся на горизонте тучи раньше срока пригасили закат.
— Смотрите-ка, море почему-то нахмурилось!..— сказала Лида, наивная в своем удивлении.
— Оно, как человек, то ласковое, то сердитое.
В воздухе запахло дождем. Мы спускались к берегу. Лида оступилась и совсем близко прислонилась ко мне. Я вдохнул запах сирени. Так пахли ее волосы. Она протянула мне руку, узкую и прохладную.
— У вас красивые руки.
Лида пристально посмотрела на меня.
— Нет, еще глаза... ресницы и вообще...
Краски над морем совсем расплылись и погасли. Я уже не различал ее лица. Стал накрапывать редкий дождик. На развилке дорог мы остановились.
— Спасибо, Антон Васильевич. Дальше пойду одна.
В голосе Лиды была нескрываемая благодарность. Я уходил от нее к себе на корабль, но все оставалось со мной. Она помахала мне рукой, я еще раз обернулся и торопливо зашагал к проходной...
Завтра мы придем в базу. Все прояснится и у штурмана Кузина и у меня, наверное, тоже. Завтра я увижу ее. Лида снова должна приехать к нам на Север по своим делам, и я расскажу ей все-все. Есть слова, которые говорят только любимым.
И я скажу эти слова тебе, мой милый доктор!..
ЗЕЛЕНЫЙ АВТОБУС
Николай Петрович Смирнов ехал к сыну. Век дорогу он был молчалив. Вокруг сидели люди, но он никого из них не знал. Ну и хорошо, что не знал. Хорошо, что один...
Автобус мчался по ровной заасфальтированной дороге. По обе стороны сплошь зеленели деревья. В приоткрытое окно струился свежий утренний воздух, еще не нагретый летним солнцем.
Однообразие пейзажа утомляло. Николай Петрович отвернулся от окна, взял газету, но ему не читалось. Он искоса посмотрел на своего соседа, лейтенанта. Тот сидел с прикрытыми глазами. Лицо его было совсем юным. Прямой высокий лоб. С приметной горбинкой нос. По-детски пухлые губы, казалось, улыбались. А широкий подбородок, как у мальчишки-драчуна, задиристо приподнят: тронь попробуй!
На повороте автобус сильно качнуло, и лейтенант разомкнул веки. Под стрелками бровей, как светящиеся угольки, загорелись пронзительные глаза. Лейтенант изучающе посмотрел на Николая Петровича: залысина, седина на висках, рубец шрама, как ободок, через всю переносицу...
На переднем сиденье громко разговаривали. Два чубатых парня о чем-то спорили. Один не в меру горячился, ссылаясь на законы квантовой механики, другой доказывал, что тайну электрона познают еще не скоро.
«Студенты, должно быть, — подумал Николай Петрович и про себя отметил: — Мой Игорь тоже мог бы быть студентом, да не захотел, баламут окаянный...»
Мысли о сыне перемежались с воспоминаниями о собственной молодости. Тогда была война. Разруха, голод, смерть ходили рядом, заслонив собой все радостное и светлое.
Почему-то вспомнился тот страшный день сорок первого года, когда на тихое смоленское село посыпались бомбы. Жаркое летнее небо запенилось и закипело от огненных разрывов. Хвосты черного дыма то и дело перечеркивали звенящую синь. Речка, в которой беззаботно плавали домашние утки, как и небо, забилась в смертельных судорогах. Высоко взлетали частые белые смерчи, будто в воду одновременно вонзались тысячи гигантских винтов. Несло гарь, копоть. И в этом кромешном аду с плачем и криком метались в страхе дети и женщины.
Две бомбы разорвались в усадьбе Смирновых. Мать бежала огородом и кричала:
— Колюшка, сынок, ложись, прячься в канаву...
А в этот момент низко, над самым садом, проревел самолет с черными крестами. Мать подпрыгнула, мелькнула в воздухе — и все скрылось в черном тягучем тумане...
Потом вынырнуло откуда-то страшное, кричащее лицо тетки Дарьи:
— Марфуша!.. За что же это они нас, сволочи?
Тетка Дарья сорвала с головы платок и дрожащими руками стала стирать кровь с губ. Мать растерянно водила глазами и не понимала, почему сбежались к ней люди, а она лежит среди грядок не встает...
В тот день в маленьком смоленском селе похоронили восемнадцать человек. После этого каждую ночь небо лизали дымно-багровые сполохи. Больно стонала русская земля. Вскоре по узкой улице родного села пропылили чужие мотоциклисты. Немцы шныряли по хатам. Прячущихся мужчин расстреливали на месте. Беззащитных женщин избивали до полусмерти и варварски грабили нехитрое крестьянское добро. У Коли Смирнова сердце сжималось в тугой комочек. Он ненавидел тех, кто сделал его сиротой...
Однажды он не выдержал и заявил тетке Дарье заменившей ему мать:
— Простите, я оставлю вас... Пойду в лес... К партизанам...
Тетка Дарья огрубевшими руками прижала к груди его голову и поцеловала в лоб:
— Иди, сынок. Все равно житья нам здесь не будет. Сделай то, что должен был сделать твой батька. Мсти им, гадам проклятым... За мать, за отца... 3 все наши слезы...
Вечером Коля ушел из села. Война сделала его взрослым раньше времени.
Все это неведомо Игорю, его сыну. Почему же в свои восемнадцать лет он так равнодушен к тому что отобрало у отца юность?..
Учился Игорь хорошо, у него был твердый до упрямства характер. Как и положено отцу, Николай Петрович мог прощать сыну многое, хотя его отцовские чувства нередко подвергались жестоким испытаниям. А однажды — это было как удар — Игорь пришел из института и заявил:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герой повести в 1941 году служил на советско-германской границе. В момент нападения немецких орд он стоял на посту, а через два часа был тяжело ранен. Пётр Андриянович чудом выжил, героически сражался с фашистами и был участником Парада Победы. Предназначена для широкого круга читателей.
Простыми, искренними словами автор рассказывает о начале службы в армии и событиях вооруженного конфликта 1999 года в Дагестане и Второй Чеченской войны, увиденные глазами молодого офицера-танкиста. Честно, без камуфляжа и упрощений он описывает будни боевой подготовки, марши, быт во временных районах базирования и жестокую правду войны. Содержит нецензурную брань.
Мой отец Сержпинский Николай Сергеевич – участник Великой Отечественной войны, и эта повесть написана по его воспоминаниям. Сам отец не собирался писать мемуары, ему тяжело было вспоминать пережитое. Когда я просил его рассказать о тех событиях, он не всегда соглашался, перед тем как начать свой рассказ, долго курил, лицо у него становилось серьёзным, а в глазах появлялась боль. Чтобы сохранить эту солдатскую историю для потомков, я решил написать всё, что мне известно, в виде повести от первого лица. Это полная версия книги.
Книга журналиста М. В. Кравченко и бывшего армейского политработника Н. И. Балдука посвящена дважды Герою Советского Союза Семену Васильевичу Хохрякову — командиру танкового батальона. Возглавляемые им воины в составе 3-й гвардейской танковой армии освобождали Украину, Польшу от немецких захватчиков, шли на штурм Берлина.
Антивоенный роман современного чешского писателя Карела Конрада «Отбой!» (1934) о судьбах молодежи, попавшей со школьной скамьи на фронты первой мировой войны.
Авторы повествуют о школе мужества, которую прошел в период второй мировой войны 11-й авиационный истребительный полк Войска Польского, скомплектованный в СССР при активной помощи советских летчиков и инженеров. Красно-белые шашечки — опознавательный знак на плоскостях самолетов польских ВВС. Книга посвящена боевым будням полка в трудное для Советского Союза и Польши время — в период тяжелой борьбы с гитлеровской Германией. Авторы рассказывают, как рождалось и крепло братство по оружию между СССР и Польшей, о той громадной помощи, которую оказал Советский Союз Польше в строительстве ее вооруженных сил.