Дрожь - [63]
Казик закашлял. Сова вздрогнула.
– Но, может, это и хорошо, ведь я тоже уже не я. Да, по-прежнему живу, но это уже не я. Некий некто. Не знаю кто. Меня, в общем-то, больше нет.
Глупышка-не-Глупышка молча его изучала.
– Только сны все те же. Руку бы дал на отсечение, чтоб никогда больше не снилось это дерьмо, постоянно одно и то же, хотя и так понятно: с этим уже ничего не сделать, все давно потеряно.
Прошлой ночью, впервые за несколько недель, ему вновь снился черный человек. Он бежал по полям с опущенной головой. Делал широкие шаги и не смотрел на дорогу. Комки земли вылетали из-под ботинок.
Казик мчался за ним. Горло и легкие разрывал горячий воздух. Он кричал вслед черному человеку.
Когда наконец его догнал, они вместе упали на стерню. Он сел ему на спину, переводя дыхание. Черный человек лежал неподвижно, лицом к земле. Мужчина. Все-таки мужчина.
Казик схватил его за волосы и потащил.
– Покажи свою морду.
Черный человек стал медленно оборачиваться, а Казик, как обычно, как уже много раз прежде, пожалел, что все же его поймал.
«Увидишь – и это останется с тобой навсегда», – шумело в голове. Он видел ухо, прядь волос и, кажется, тусклый блеск глаза. Пот стекал по шее. Он знал, что мужчина улыбается. Что он смеется.
– Ты ведь не хочешь меня поймать, – черный человек обращался к нему зычным, гремящим голосом, от которого дрожала земля и то нечто, огромное длинное нечто, текущее совсем рядом. Это нечто пробуждалось только в его снах, только на звук голоса черного человека, нечто с бессчетным количеством лиц, то же, что сверкало где-то глубоко в темных глазах его совы.
Тогда Казимеж просыпался. Садился на кровати и знал, что больше не уснет. Одевался, выходил на улицу. Сигарета, вспышка на кончике спички. Запах дыма.
Черный человек, убивший его брата, посещал его во снах с той ночи, когда все началось, с пьяной ночи и тела Виктора в поле. Он приходил к нему и заставлял гнаться за собой, потом падал вместе с ним на землю и начинал медленно поворачивать голову. Как в фильме ужасов, только перед телевизором Казику никогда не казалось, что он сейчас описается от страха.
Он выкуривал сигарету, не зная, понедельник завтра, среда или, может, воскресенье, ибо все превратилось в один большой день, перемежаемый ночами и снами о черном человеке.
Глава девятнадцатая
Познань была огромная. Машины стояли в пробках, толпы людей куда-то спешили. Каждый день они наводняли город, выползая из невидимых закоулков и щелей в бетоне. Облепляли остановки и просачивались в офисные здания. Под вечер над городом неслась боевая песнь автомобильных гудков. Лица на рекламных щитах уверяли, что жизнь прекрасна. Теснились в трамваях.
В день объявления результатов Себастьян прорвался сквозь возбужденную толпу перед входом в институт и увидел свою фамилию на последнем месте в списке зачисленных. Вернулся в Коло, купил десять бутылок крепкого пива «Лех» и целый день смотрел телевизор. Мать сидела у телефона в прихожей, обзванивая друзей.
– Поступил, – говорила она. – Я знала, что он поступит.
Перед сном собрал с пола растрепанные учебники и отнес на помойку. Бизнес передал в руки Жирафа и спустя три месяца поселился в Познани.
Однокомнатная квартира, которую он снял, находилась на одиннадцатом этаже. Ее площадь составляла двадцать шесть квадратных метров, два из которых лишь значились в договоре. Светлая, после ремонта. Микрорайон имени Болеслава Смелого. Из окна открывался вид на серое море панельных домов.
На торжественном открытии учебного года толстый низкорослый профессор Сувак обращался к студентам так, будто каждый из них выиграл в лотерею целое состояние. Он употреблял выражения вроде «интеллектуальная элита» и «будущее мировой экономики». Громко откашливался и смеялся над собственными шутками. Себастьян пытался представить, что должно произойти с человеком в жизни, чтобы он стал таким.
Занятия начались на следующий день, и все указывало на то, что преподаватели соревнуются друг с другом за звание самого грозного. Себастьян ходил на лекции и семинары, ел в институтской столовой, по вечерам пил пиво и засыпал над книгами. Несколько раз в неделю звонил Жирафу узнать, что нового в Коло.
В перерывах между занятиями иногда прислушивался к разговорам в коридоре. О музыке, бирже и вечеринках. О вреде шоколада, приближающихся выборах и новом романе Анджея Сапковского. На вторую неделю, стоя у компьютерного класса в ожидании семинара по информатике, заметил, как одногруппник достает из сумки журнал «Политика».
– Они тут читают такие вещи, – рассказывал он матери по телефону. – Покупают «Политику» по собственной воле, на свои деньги и читают, как обычные журналы. Про политику, представляешь?
Себастьян за всю жизнь купил в общей сложности шесть журналов: четыре номера «Кошек» и два выпуска «Волшебного баскетбола», причем последние только ради постеров. Деннис Родман, направляющий палец в объектив, по-прежнему висел в его комнате у окна.
Обучение завершилось после первого семестра. С экзаменом по математике еще как-то справился, а вот микроэкономика оказалась выше его сил. В феврале отчислили. Выходя из главного здания Академии экономики, он остановился у доски объявлений и некоторое время раздумывал, не поступить ли с ней так же, как некогда с алтарем в монастырском костеле. Его внимание привлек один особенно кричащий плакат, с которого широко улыбались два подростка разного пола. Жирные буквы буквально выпирали из бумаги: КАРЬЕРА В БАНКЕ? У НАС ТЫ НАЧНЕШЬ С ОСНОВ И ЗАВОЮЕШЬ МИР ФИНАНСОВ!
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Детство — самое удивительное и яркое время. Время бесстрашных поступков. Время веселых друзей и увлекательных игр. У каждого это время свое, но у всех оно одинаково прекрасно.
Это седьмой номер журнала. Он содержит много новых произведений автора. Журнал «Испытание рассказом», где испытанию подвергаются и автор и читатель.
Это мир, в котором следят за каждым. Это мир, в котором демократия достигла абсолютной прозрачности. Каждое действие фиксируется, каждое слово записывается, а Система имеет доступ к мыслям и воспоминаниям своих граждан – всё во имя существования самого безопасного общества в истории. Диана Хантер – диссидент, она живет вне сети в обществе, где сеть – это все. И когда ее задерживают по подозрению в терроризме, Хантер погибает на допросе. Но в этом мире люди не умирают по чужой воле, Система не совершает ошибок, и что-то непонятное есть в отчетах о смерти Хантер.
Когда из дома призрения Шейкер-Хайтс при загадочных обстоятельствах исчезают двадцать шесть пожилых пациентов, Линор Бидсман еще не знает, что это первое событие в целой череде невероятных и странных происшествий, которые вскоре потрясут ее жизнь. Среди пропавших была ее прабабушка, некогда знавшая философа Людвига Витгенштейна и всю жизнь пытавшаяся донести до правнучки одну непростую истину: ее мир нереален. Но поиски родственницы – лишь одна из проблем. Психотерапевт Линор с каждым сеансом ведет себя все более пугающе, ее попугай неожиданно обретает дар невероятной говорливости, а вскоре и телевизионную славу, местный магнат вознамерился поглотить весь мир, на работе творится на стоящий бардак, а отношения с боссом, кажется, зашли в тупик.
Нортгемптон, Великобритания. Этот древний город некогда был столицей саксонских королей, подле него прошла последняя битва в Войне Алой и Белой розы, и здесь идет настоящая битва между жизнью и смертью, между временем и людьми. И на фоне этого неравного сражения разворачивается история семьи Верналлов, безумцев и святых, с которыми когда-то говорило небо. На этих страницах можно встретить древних демонов и ангелов с золотой кровью. Странники, проститутки и призраки ходят бок о бок с Оливером Кромвелем, Сэмюэлем Беккетом, Лючией Джойс, дочерью Джеймса Джойса, Буффало Биллом и многими другими реальными и вымышленными персонажами.
В недалеком будущем пациенты реабилитационной клиники Эннет-Хаус и студенты Энфилдской теннисной академии, а также правительственные агенты и члены террористической ячейки ищут мастер-копию «Бесконечной шутки», фильма, который, по слухам, настолько опасен, что любой, кто его посмотрит, умирает от блаженства. Одна из величайших книг XX века, стоящая наравне с «Улиссом» Джеймса Джойса и «Радугой тяготения» Томаса Пинчона, «Бесконечная шутка» – это одновременно черная комедия и философский роман идей, текст, который обновляет само представление о том, на что способен жанр романа.