Драма девяносто третьего года. Часть первая - [40]

Что же касается даты отъезда, то мы уже говорили о ее внезапном изменении.

Семнадцатого июня г-н де Мутье, бывший телохранитель, прогуливался по саду Тюильри, как вдруг к нему подошел какой-то незнакомец.

Незнакомец пригласил г-на де Мутье последовать за ним, сказав, что король намерен дать ему какие-то распоряжения.

Телохранитель повиновался, и его препроводили в спальню короля.

Король приветствовал г-на де Мутье, обратившись к нему по имени, и попросил передать г-ну де Мальдану и г-ну де Валори, двум его прежним сослуживцам, что им, равно как и ему самому, следует заказать себе курьерские куртки, причем непременно желтого цвета.

Кроме того, он велел ему прогуливаться каждый вечер по набережной у Королевского моста, где к нему подойдет какой-то человек и, назвавшись, передаст ему последние распоряжения.

Вечером 19 июня к г-ну де Мутье действительно подошел какой-то человек, представился и передал ему следующий приказ: «Господин де Мутье и его товарищи должны находиться во дворе Тюильри завтра в девять часов вечера; там они узнают, что им предстоит делать».

Оставалась трудность, связанная с паспортами, и устранить ее было нелегко, поскольку королева не хотела посвящать в свой секрет г-на де Монморена, министра иностранных дел.

Однако г-н фон Ферзен взялся уладить и это дело. Как раз в это время некая благородная дама, баронесса фон Корф, готовилась покинуть Париж; с ней должны были ехать двое детей, мальчик и девочка, а также камердинер и две горничные. Поскольку она намеревалась уехать в тот же вечер, в руках у нее был готовый паспорт, подписанный по всем правилам. Господин фон Ферзен забрал у нее этот паспорт и отдал его королеве. Чтобы раздобыть себе другой, баронесса фон Корф сделала вид, что нечаянно бросила готовый паспорт в огонь вместе с бумагами, которые нужно было сжечь.

Поскольку никаких подозрений это ни у кого не вызвало, баронессе фон Корф был по требованию г-на Симолина, русского посла в Париже, выдан другой паспорт.

Утром в день отъезда г-н де Мутье представил королю и королеве двух телохранителей, своих товарищей, чтобы в случае необходимости они могли быть узнаны их величествами.

Во время этой встречи, длившейся не более пяти минут, выяснилось странное обстоятельство: ни один из трех телохранителей не знал толком Париж, поскольку никто из них не был уроженцем столицы и не жил в ней подолгу. Однако эту помеху оставили без внимания, так как обращаться к другим было уже слишком поздно.

В девять часов вечера г-н де Мальдан и его товарищи были в условленном месте; их провели в покои короля и заперли в небольшом кабинете.

В распорядке дворцовой жизни никаких изменений не произошло. Были отданы обычные приказы, относившиеся к следующему дню. Король и его семья отужинали, как всегда, и, отужинав, удалились к себе в половине одиннадцатого, как если бы намеревались лечь спать.

В одиннадцать часов они перешли в покои королевской дочери, куда г-жа де Турзель принесла дофина.

Король, которому предстояло выдавать себя за камердинера баронессы фон Корф, был в сером сюртуке и парике, довольно сильно изменившем его внешность.

Все остальные оделись предельно просто.

Кстати говоря, каждый вечер на протяжении нескольких последних дней г-н де Куаньи, исполняя просьбу их величеств, выходил во двор через дверь, располагавшуюся возле покоев г-на де Вилькье. При этом он был в таком же парике и таком же сюртуке, какие предстояло надеть Людовику XVI, а поскольку фигурой он напоминал короля, то казалось вполне вероятным, что в этот вечер Людовика XVI примут за г-на де Куаньи.

Первой из Тюильри вышла принцесса Елизавета с дочерью короля; за ними, шагах в двадцати, следовала г-жа де Турзель, держа за руку дофина.

Один из трех телохранителей сопровождал королевского отпрыска и его гувернантку.

На пути, по которому предстояло пройти принцессам, маячил часовой, охранявший двор. Увидев их, он остановился.

— Ах, тетушка, — воскликнула юная принцесса, — мы пропали! Этот человек узнал нас.

Тем не менее они продолжали идти вперед. В подобных обстоятельствах опаснее всего стало бы проявление нерешительности.

Внезапно часовой повернулся к ним спиной, и они смогли пройти мимо него.

Знал ли этот человек, каким именитым беглянкам он позволил удалиться? Принцессы были в этом уверены и, убегая, мысленно осыпали благословениями своего незнакомого друга.

Уже через несколько минут обе принцессы, г-жа де Турзель и дофин оказались на углу улицы Эшель, где их поджидал, сидя на козлах кареты, г-н фон Ферзен.

Эта карета была из числа тех, какие нанимают на целый день, и внешне весьма напоминала фиакр; граф взял ее напрокат в одном из отделенных кварталов и там же раздобыл кучерское платье, которое теперь было на нем. Эта одежда настолько его преобразила, что в ту минуту, когда он уже усадил в карету дочь короля, принцессу Елизавету, г-жу де Турзель и дофина, кучер проезжавшего мимо порожнего фиакра остановился, видя стоящего собрата, и, приняв г-на фон Ферзена за одного из своих товарищей, завел с ним разговор о политике. Господин де Ферзен, человек бесконечно остроумный, блестяще поддержал беседу; затем, намекая, что его карета предназначена для любовного свидания, он подтолкнул своего товарища локтем и распрощался с ним, угостив его понюшкой из картонной табакерки.