Драма девяносто третьего года. Часть первая - [21]

Однако все это происходило в то время, когда бунтовщикам не было известно об указе Национального собрания.

Миссия посланцев была тем более опасной для них, что сами они не подозревали о нависшей над ними угрозе. Лафайет с помощью своего друга, депутата Эммери, взбудоражил Национальное собрание.

Военный министр, узнав, что посланцы взбунтовавшихся полков прибывают в Париж, требует у Байи приказа об их аресте. Байи, как всегда, уступает, и в то самое время, когда они преодолевают заставу, производится их арест.

Этот арест наделал много шума. Парижская национальная гвардия выказала готовность вступиться за мятежные полки. Она выступает посредником и побуждает их подписать изъявление покаяния и покорности, взывающее к снисхождению со стороны Национального собрания, которому оно будет подано депутацией национальных гвардейцев.

В итоге 21 августа в Нанси вместе с двумя солдатами из числа арестованных в Париже прибывает г-н Пешлош, офицер парижской национальной гвардии. Все со спокойствием ожидали возвращения посланцев национальной гвардии и надеялись, что, благодаря их вмешательству, на этом все и закончится.

Но нет. 24 августа в Нанси прибывает офицер по имени г-н де Мальсень; это человек, храбрый до безрассудства, вспыльчивый до безумия, склонный к действию, а не к размышлениям.

Едва приехав туда, он отправляется прямо в казарму швейцарцев, заседает вместе с их представителями, одобряет несколько положений из числа их требований, но оспаривает все прочие. Никакой возможности договориться с ним нет.

Стороны принимают решение, что г-н де Мальсень подготовит свою докладную записку министру, а Серизье, один из представителей швейцарцев, составит докладную записку от имени солдат. Расстаются они в еще более неприязненных отношениях, чем это было в начале встречи.

На другой день брожение в полку Шатовьё становится настолько сильным, что г-на де Мальсеня призывают провести очередное заседание в ратуше: существует опасность, причем реальная опасность; но коль скоро существует опасность, причем реальная опасность, то для г-на де Мальсеня это повод не считаться с ней.

Он отправляется в казарму, узнает, что докладная записка еще не готова, приходит в ярость и заявляет солдатам, что они недостойны носить мундир и есть хлеб короля.

Ропот становится всеобщим, весь полк чувствует себя оскорбленным. Господин де Мальсень направляется к двери, однако четыре солдата штыками преграждают генералу выход. Генерал выхватывает шпагу из ножен и ранит ею двоих. Шпага ломается у него в руках, он завладевает шпагой главного прево конно-полицейской стражи, с этим оружием расчищает себе проход и оказывается на улице.

Шестьдесят солдат выбегают из казармы и устремляются вдогонку за ним. Господин де Мальсень, все еще с обнаженной шпагой в руке и, ни на минуту не ускоряя шага, все еще обороняясь, достигает дома г-на де Ну, на крыльце которого г-н Пешлош, посланец парижской национальной гвардии, и офицеры полка Короля останавливают тех, кто преследует генерала.

Национальная гвардия, получив приказ, бросается на защиту генерала, и, под ее конвоем, г-н де Мальсень отправляется в ратушу.

Полк, со своей стороны, посылает туда в качестве депутатов по одному человеку от каждой роты. Депутаты излагают свои требования, но все эти требования оказываются отвергнутыми.

Ожесточение солдат становится настолько сильным, что приходится предоставить г-ну де Мальсеню охрану, чтобы ночью его не похитили. Эта охрана наполовину состоит из горожан и наполовину из солдат полка Короля.

На другой день г-н де Мальсень отдает швейцарцам приказ выступить в направлении Саарлуи; швейцарцы отказываются.

Составляется протокол, подтверждающий этот отказ, и в ту же ночь г-н Демотт, адъютант Лафайета, отправляет к национальным гвардейцам соседних с Нанси городов несколько курьеров с депешей, подписанной Лафайетом. Депеша является призывом к национальным гвардейцам оказать законной власти вооруженную поддержку.

Весь день 27 августа проходит в бесплодных переговорах; брожение продолжает нарастать; Мальсень повторяет приказ выступить на другой день в направлении Саарлуи.

Тем временем распространяется новость о том, что национальных гвардейцев окрестных городов вооружают и что они имеют приказ двинуться на Нанси. Возникают подозрения, что Мальсень — самозваный генерал, который состоит в сговоре с врагами нации и хочет удалить из города полк Шатовьё, чтобы австрийцам было легче осуществить проход. На улицах собираются толпы, что вынуждает городские власти ввести запрет на скопления народа. И тогда швейцарцы и солдаты полка Короля садятся в две наемные кареты, разрывают красные шторы и, размахивая ими из окон, разъезжают по городу.

Утром 28 августа подполковник и майор полка Шатовьё отправляются в казарму, чтобы выполнить приказ об отправке, полученный ими от г-на де Мальсеня.

— Заплатите нам жалованье, — заявляют им солдаты, — и мы пойдем за вами хоть на край света.

В полдень к г-ну де Мальсеню подходит капрал национальной гвардии и вполголоса говорит ему:

— Генерал, плохо дело: вас сговорились арестовать; солдаты полка Короля взялись за оружие или вот-вот возьмутся за него.